Юрий сильно переживал. Воспринял отказ в официальной работе в органах как недоверие. Пал духом. Однажды признался в этих мыслях начальнику горотдела Студенкову. И только благодаря ему постепенно стал понимать всю серьёзность и важность возложенных на него обязанностей.

Студенков сказал:

– Мы выработаем соответствующую программку, и у нас с тобой всё будет, как положено. Только не огорчайся из-за формы. Придёт время, наденешь её уже не с чистыми петлицами. Понял меня, Юрка? Тебе предстоит серьёзная работёнка. Это ты имей в виду! И отнесись к ней со всей ответственностью.

В ответ Юрий пожал плечом и слегка кивнул.

Постепенно Юрий стал оживать, приходить в себя, расширял знакомства, уделял внимание отдельным личностям, посещавшим город. Старался помочь, если к нему обращались с разными просьбами. Работал-то в бывшей управе, которую собирались переименовать в Городской Совет депутатов трудящихся.

Старался, изобретал различные способы, чтобы непременно выполнить просьбу. Особенно если пообещал! Делал всё от души и безотлагательно. Даже мать осуждала его за безотказность.

– Что ты можешь? И кто ты такой, чтобы вот так просто взять да помочь… Не сделаешь – тебя потом осудят. Разные ведь люди бывают. Не дай бог придётся тебе самому после этого обратиться за помощью – никто не станет даже слушать тебя!

– А ты забыла, кто нам помогал?

– Хочешь сказать, священник Богач? Я его доброту никогда не забуду!

Тем не менее Юрий подключал людей, от которых что-то зависело. Подобных случаев было множество. Особенно в его новой «зашторенной» работе, о которой даже родная мать не догадывалась. Хотя ценил её советы и должным образом к ней относился. Но тут «нетъ» уже было с твёрдым знаком!

Знакомые и те только знали, что Юра работает в городском Совете, ему доверяют связку ключей от амбаров и складов с национализированным имуществом. К тому же у него обширные знакомства с советскими начальниками и он может помочь: кому советом, кому ещё чем-нибудь.

Соглашался независимо от того, кто был просивший. И всегда искренне. Такой у него был «особый недостаток».

Старался делать людям добро. А как же иначе? Оттого и пошла о нём такая слава.

Как-то к Юрию подошёл знакомый, с которым они долгое время не виделись. Он давно окончил лицей, уехал не то в Бухарест, не то в Яссы, учился на инженера. Больше Юрий о нём не знал почти ничего определённого, кроме того, что он гагауз и фамилия его Чёклак. Звали его Георгий, но в общении Жорж, иной раз Жоржик. А по-гагаузски «безим Гёрмиде». По натуре спокойный, не очень общительный, замкнутый и скромный. Тихоня! Казался неуклюжим. Носил очки с толстенными стёклами в чёрной оправе. Судя по внешнему виду, был из бедной семьи. Жил в деревне Дермэндери. Знакомясь, представлялся как инженер. Одно время давал уроки отстававшим в бывшем лицее. Чем занят теперь, Юрий не поинтересовался.

Разговорились о новых порядках и вообще о жизни. Гагаузы были известны как порядочные трудяги. К ним можно было отнести и Чёклака.

Чтобы доставить инженеру удовольствие, Юрий поздоровался с ним словом «Чок-селям!», что вызвало у того ответную улыбку. Значит, угодил гагаузу приветствием. Поэтому восторженно добавил:

– О, исля, безим Гёрмиде! Бэлэрым турчен…[18]

Он знал, что отдельные гагаузы иногда утверждали, что они турки. В городе многие понимали по-гагаузски, но обычно не разговаривали на этом языке. Лишь при необходимости могли что-то ответить. Но Чёклак с Юрой изъяснялся, как обычно со всеми, по-русски, хотя порой они и перебрасывались словами на болгарском. Это их сближало.

День был жаркий, душный. Инженер предложил отведать мороженого. Юрий, как правило, отказывался принимать угощение. Даже мороженое. Платил за себя сам, если позволял карман.

Предложение Гёрмиде привело к тому, что оба зашли в небольшой шинок, и инженер спросил подошедшего паренька-продавца:

– Вар шарап?[19]

Тут же появилась бутылка вина. Виноградного, из погреба…

Обменялись мнениями о новостях. Разговор зашёл о том, что инженер отстал от жизни и понятия не имеет о происходящем в мире и тем более в стране.

– Причина? – грустновато произнёс он. – Радиоприёмник замолк. Мастер сказал: перегорела лампа. Приёмник старенький. Купил его давно в небольшом комиссионном магазине.

Стало быть, заключил Юрий, не в Болграде.

– В нашем захолустье, – продолжал Чёклак, – не купить новую. Вот и приходится жить одними слухами…

Юрий посочувствовал и признался, что у самого вообще нет радио.

– Ты-то живёшь в городе! А я в деревне. Среди твоих знакомых случайно не найдётся военный? У них, мне сказали, можно достать лампу.

– Надо подумать, кто бы из военных мог иметь отношение к радиоприёмникам, – замялся Юрий. – Боюсь, вряд ли найдётся такой среди моих знакомых.

Инженер подсказал:

– Не знаю, насколько это правда, но я слышал, что в бывшей румынской школе технических профессий, на её футбольной площадке, теперь размещается танковая часть. Знаешь, где это?

– Конечно! Каждый день прохожу мимо. Там действительно теперь располагается воинская часть. Наверно, ты прав! – заметил Юрий. – Танкисты ведь получают по радио приказы начальства, в каком направлении им двигаться и как действовать. Значит, у них должны быть радиоприёмники. Но я никого там не знаю…

– Может быть, кто-нибудь из твоих знакомых военных сможет это сделать! Выручишь меня. А я дам перегоревшую лампу как образец. Вдруг удастся.

Инженер достал из кармана завёрнутую в носовой платок лампу и протянул её Юре:

– Выручи меня. Заплачу, сколько бы ни стоило!

Лампу Юрий без всякого желания взял, оглядел и пообещал узнать у знакомых военных командиров, нет ли у них друзей в танковой части. Вновь признался, что не уверен, удастся ли.

Юрий не любил откладывать такие дела, да и считал неприличным придумывать отговорки. Хотя ничего конкретно не обещал, всё же принял близко к сердцу просьбу знакомого.

В то же время он невольно обратил внимание на слова инженера о любой стоимости. «Человек он, судя по всему, не такой уж состоятельный, чтобы так говорить!» – прикинул про себя Юра.

Почему-то его озадачили эти слова. Что-то было не так. Настораживало. Одновременно он не прекращал размышлять, кто бы мог помочь инженеру. Конечно, хотелось его выручить. Вдруг да получится!

Разумеется, первым, к кому он обратился, был Михаил Игнатьевич Студенков. Юрий передал ему перегоревшую лампу, рассказал об обещании расплатиться «сколько бы ни стоило!»