В летнюю пору, поднявшись на вышину Урала, противолежащего северной полосе, видят на западе необозримую равнину, питающую своею травою бесчисленные стада оленей, принадлежащих обдорской самоеди. По уступам Восточного Урала рябеют от ветра нагорные водоемы со щуками и сырками, подобные озеркам Верхоянской горы, имеющим хариусов. По всей полосе довольно озер средней и малой величины, наименованных и безыменных. Из первых, которых протоки или речки текут в Карское море, два: Сосбойское и Эрубейское (Игрубейское), оба от 10 до 30 вер. длины и ширины; за Обью, Терымкар с р. Надымом, меньше первых, Сабун больше первых, Лямин Сор — от 6 до 40 вер. длины и ширины, Казымское с р. одноименною — от 50 до 55 вер.; за Енисеем не уступающие Казымскому: Давыдово, Матюшкино, Быструнино и Пясино, соединенные протоками, а последнее, подобно оз. Таймуру, проливается в море. Около Вилюя к Лене есть оз. Инжил, три Жиганские и прочие, уступающие в величине прежде помянутым. Все эти водохранилища, более или менее рыбные, отличаются по большей части крупностью ершей или карасей.

3. Растительность.

С 63° до 68° леса постепенно тонеют и мельчают. Невозможно поверить на слово Енисейской губернии, чтобы леса там произрастали до устья Хатанги, т. е. до 75° ш., потому что нет исключительно благотворных растительности обстоятельств, при общих хладотворных причинах. Равномерно нельзя доверять недавним путешественникам, которые сказали чрез Сибирский вестник, что в этой полосе по Оби есть осокорь и тополь, ни губернатору Корнилову, что будто бы по берегам Соби растет пихта, которой нет уже в широте Березова[254]. С 68°, по большей мере с 69°, в последней полуполосе нет деревьев, в собственном значении слова, есть только уродливые передразнивания, как то: искривленный коленчатый приземистый соснячок, ольховничек, тальничок, можжевельничек-стланик; даже листвень и ель под конец склоняются к земле, так как исподний и почвенный воздух нагревается до корней растения в неглубокой горизонтальной плоскости. Из ягод прозябают около 68° и выше брусника, водяника (Empetrum), клюква, лакомая княженика (поленика) и местами в несказанном изобилии морошка. Из обдорской флоры доставлены мне образчики растений, в нескольких верстах за Обдорском 14 июня сорванных на пригорке (Rosa canina, Arctostophylos alpina, Lamium album, Myosotis alpestris, Solidago virgavrea, Pedicularis euphrusioides, Polygonum viviparum, Chenopodium album, Gnaphulium dioicum и пр.); выродки сии очень бедны на вид и доказывают, в какую несродную глушь забрасываются семена средней полосы; собственных же обдорских и заобдорских растений не оказалось в присылке. Творец Енисейской губернии, извещая о растениях туруханских, также незатейливых и не последних, как и обдорские, желал показать крайние нити, какие природа прядет у берегов Ледовитого моря; и нашлись водоросли (Fucus), какая-то spongia oculata, и кой-какие зоофиты. Но лучше бы сибирским испытателям всматриваться по канве тундры в разнообразные узоры криптогамографии. Впрочем, Фигуриным и Кибером по тундре от Яны до Колымы замечены: осока, голостебельный лук, вид какого-то черноголовника, Муоzot без наименования, морошка, Thymus serpillum, 8-листная сибирячка, багульник без имени, вид андромеды, Caltha palustris, болотные лютики без имен, Hedizarum alpinum, Gymundra borealis, arbutus alpina. Между Индигиркой и Колымой с 69° растут одна верба, ветла (Salix herbaceu, arenaria, fusca, lapponica) и можжевельничек. Все это гораздо удовлетворительнее ботанических замечаний, помещенных в Бимингсовом путешествии по тамошнему краю. Из слов Кибера видно, что около Кимсктати (в ш. 70°) простывает и след растительной жизни.

Кстати здесь изъявить сожаление, что лучшие статистики о Сибири описывают царство прозябаемых гуртом, без расстановки их в свои широты. Память затемняется от множества наименований, но наука не видит просветов. Тогда как статистики наши вдруг говорят обо всем и ничего не сказывают, ученый Ледебур барометрическими измерениями определяет пределы растительности в высших слоях атмосферы. Какой бы любопытный наугольник вышел для метеорологии и общежития, если бы на южном конце горизонтальной линии, в уме проведенной по почве к Ледовитому морю, например, в долготе Барнаула, как подножия алтайского, вообразить вертикальную линию для обоюдных заметок растительности на линиях почвенной и нагорной!

По наблюдениям Ледебура

Высшее пахотное поле в известной широте — 3801 фут.

Предел урожая по почве не далее — 62° ш.

Высший предел произрастания орешника-стланика — 6501 фут.

Предел его на почве — 56°

Пихта не растет выше — 5272 фут.

далее — 63°

Сосна не растет выше — 5272 фут.

далее — 67°

Если бы статистика давала нам более точные сведения, нежели какие видим доныне, тогда, распространив сравнительную таблицу растительности, можно бы из нея знать, в какой именно широте и высоте от угла кверху и понизу известные прозябения могут расти и не расти, а другие начинаться и замирать. Не сибиряку может показаться наугольник барнаульский невидным; но кто помешает протянуть его к экватору? Тем любопытнее будет соображение.

4. Ископаемые.

Противолежащий северной полосе Урал, а не тот, который, погрузись в пучине карской, потом пролегает чрез Новую Землю[255], Урал сухопутный возбуждает несомненные надежды на открытия богатств, но, по отдаленности и другим физическим неудобствам, едва ли когда-нибудь созреют эти чаяния.

В устье р. Кары перенимаются зерна янтарные. Такие же крупинки попадаются по тундре Енисейской губернии у берегов рек, особенно Хатанги, далее к востоку — при озерах Ладаннахе и Тастахе. Не странно ли, что янтарь, долго быв вопросом, пока химия не отыскала растительного его начала, теперь возбуждает другой вопрос об образе и времени происхождения при берегах Ледовитого моря. Там же под замерзлою тундрою замечен спутник янтаря — каменный уголь, вероятно, залегающий под тундрою к Лене, с запада и востока. Между устьем Хатанги и Анабары, говорят, есть щелочность солено-кислая, плотная и прозрачная. В трещинах сланцевой, дымящейся горы, около Хатанги — самородный нашатырь. По берегам Нижней Тунгуски — железная руда. На Вилюе — известные вилюиты, лава и алебастр. При Кемпендюе, как сказано в своем месте, — самородная соль[256]. На р. Харысовке, впадающей в Оленек, — горная смола (bitumen asphaltum). Горный хрусталь и аметист — около Зашиверска. Кварц опаловидный — по берегам Лены около Жиганска. Агат кольчатый и корольковый — по Лене. Деревянистый опал и такой же асбест — по той же реке. Кибер нашел по Анюю кусок обсидиана и также опал близ одних волканических гор. Этот путешественник не любит называть своих находок полными именами. По р. Аклану находили окаменелые деревья, и недавно найден Постельсом, на острове Карагинском, окаменелый отломок дерева. Вот сведения, большею частию принадлежащие медику Фигурину!