– Ничего. Хочу послужить светлому князю.

– А… – понимающе кивнул Владимир. – Значит хочешь слишком многого, ежели сразу сказать не решаешься… Гляди, не перегни палку, а то вместо награды еще должен останешься. Лучше кажи правду. Боярином хочешь стать? Так это вряд ли! У меня их и так как собак.

Тризор молча мотнул головой, а князь удивленно вздернул брови.

– Нет? Удивительно. Чего же тогда? Уж не на мое ли место метишь?

Староста чуть улыбнулся и снова качнул головой. В его глазах постепенно разрастался живой душевный огонь, было видно, что он прекрасно знает чего хочет и готов пожертвовать жизнью за это.

Князь молчал, вглядываясь в лицо странного незнакомца, опыт подсказывал, что герой и бессеребреник не станет путаться с татями, но эти живые глаза, этот полный огня взгляд заставляли крепко задуматься, прежде чем вышибить ногой под зад…. Наверно такой же взгляд был и у самого Владимира, когда он робичем, юношей-оборванцем, шел к Святославу попытать счастья на княжение в Новгороде.

– Если предашь, – сказал наконец князь, – Я тебя на твоих же кишках повешу. Помни! Но помни и то, что все герои попадают в вирый. Все до единого. А уж земные награды хватают и вовсе горстями.

Что-то мелькнуло в глазах Тризора, но это был не страх, даже не трезвое раздумье, а только неукротимое желание поскорее начать то, для чего явился.

– Я готов… – тихо вымолвил он, предано глядя в глаза. – Ты только прикажи, княже, когда и где надо ударить. Я сделаю все!

– Хрен с тобой… – Владимир устало махнул перемотанным кулаком. – Добро пожаловать на военный совет! Хотя такие советы больше пристало на пирах держать, но тут уж извини, не до пира, сам понимаешь. Погляди сюда – вот кусками бересты означен княжий терем, это конюшня, а вот вдоль этих улиц расселились их сотники и тысяцкие. В первую голову надо бить именно их, этим как раз Претич займется, а вот когда простые ратники выберутся из казарм в кутерьму городских проулков, тогда самое время для твоей ночной рати. Соображаешь?

Тризор молча кивнул, стараясь не показывать бушевавших чувств – никогда он еще не был так близко к заветной цели. Все слушали князя с не меньшим вниманием и только Претич чуть заметно нахмурился, не желая терпеть рядом с собой еще одного воеводу. Надо будет сказать какому-нить смышленому гридню, чтоб приглядел за этим глазастым… Чует сердце – беда за ним.

– Ну вот, вроде и все… – закончил Владимир. – Каждый свое место знает, а ударим сразу после обеда. Я тут не одну седьмицу живу, видал, что после обеда поляков хоть голыми руками бери – пожрать они тоже не дураки, вроде наших, да только двигаются после этого как сонные. Хотя расслабляться и не думайте, покуда у пеших патрулей обеда нет, такое вот у них правило. Все! На Богов надеяться надо, но самим не плошать. И до обеда не шастайте с оружием, не хватало только по дурости нарваться.

Претич прекрасно знал, что слаженное войско продержится и без воеводы, а вот худая рать и с воеводой сможет разве что петухов погонять. Поэтому, не доверяя чужим глазам, он решил сам приглядеть за Тризором, а к обеду доложить князю об увиденном и присоединиться к своим.

Не смотря на огромный рост и могучее тело, он крался среди заброшенных домов западной окраины почти бесшумно. И хотя никто не учил выслеживать человека, но богатый охотничий опыт здорово помогал, ведь не раз и не два приходилось гонять подраненного оленя по лесам, через валежник, буераки и опасные гнилые болотца, легко пропуская десяток верст под привыкшими к ходьбе ногами. Сейчас даже проще – подорожная пыль скрадывает шаги, как тяжелый зной скрадывает звуки в мерцающем мареве, разваленные бревна и сиротливые печные трубы причудливо торчат из земли, напоминая жутковатых чудовищ и уродливые фигуры людей. В этой корявой сумятице затеряться легко, труднее не потерять из виду того, за кем смотришь.

Но Тризор прятаться и не думал, меж покосившихся серых изб беззаботно мелькала его широкоплечая фигура в ярком кафтане, а хрипловатый голос, словно нарочно, вытягивал длинную заунывную песню, больше похожую на коровье мычание. Претич никак не мог понять куда идет староста – кругом ни души, ни жилья, даже вороны сторонятся этих нездоровых безводных улиц, провонявших грязью и безысходным одиночеством. Вроде и идти уже некуда, западная стена высится впереди неодолимым пределом, а Тризор все идет и идет. Знать бы зачем, кого ищет… Что задумывает…

Лишь на несколько мгновений воевода потерял старосту из виду и тут же вышел к очень странному месту. Среди общего запустения в землю уходил приметный ход, широкий и явно ухоженный, без сухого рыжего лишайника и лохматых пучков косматого мха на бревенчатом срубе входа – крепкий, недавно построенный. Могучие, растрескавшиеся от суши бревна, будто руки, держали тяжкий сруб крыши, присыпанный толстым слоем земли, а единственный след в пыли муравьиной цепочкой убегал меж ними, маня в неизвестность зияющей темноты.

– Куда его Ящер понес… Вот же Чернобогов сын. – пробурчал Претич. – Садят старостами кого попало, а мне теперь расхлебывать. Да… Явно не рать кликать он собрался, а может как раз рать, да только не ту какую обещал. Ход-то, поди за стену ведет…

Он согнулся в три погибели и кряхтя пролез в низкий широкий зев. Глаза никак не могли обвыкнуться после дневного света, руки пытались нашарить стены, но проход был таким широким и низким, что приходилось продираться вперед чуть ли не на карачках. Затхлый горячий воздух щекотал нос, вызывая постыдные слезы, невидимая паутина мерзко липла к лицу, а темнота копошилась десятками тысяч членистых ножек – жила, охотилась и умирала.

И тут словно молния сверкнула в мозгу.

– Паутина… – прошептал воевода, впервые за всю жизнь испугавшись. – Если бы Тризор тут прошел, то паутины бы не было! Как лис в ловушку…

Он тут же уткнулся в рыхлый земляной тупик, рванулся назад всем телом, но низкий потолок не давал разогнуться, а широкие стены не позволяли пальцам хвататься за бревна. В светлом проеме спасительного выхода выступила широкоплечая фигура старосты, на лице блуждала победная улыбочка, а зажатый в руке нож хищно прицелился к спрятанной меж бревен веревке, на которой тут все и держалось.

– Что, воевода… – усмехнулся Тризор. – А ведь ты прав! Двум воеводам подле князя не ужиться. Так пусть один и останется.

Он полоснул по запыленной веревке и бревна крыши разъехались, теряя равновесие и покой, глухой деревянный грохот ударил в уши сильнее, чем навалилась на плечи непомерная тяжесть. Но Претич и не думал сдаваться, он разогнулся, снося чудовищные удары полуобхватных бревен и заревел как неистовая морская буря:

– Предатель! Я тебя и из вирыя достану!

– Не жди… – усмехнулся Тризор, пряча нож на поясе. – Без меча в вирый не попадешь, а я постараюсь не встретиться с Ящером. Есть надежный способ с тобой на том свету разминуться. Слыхал, что князь говорил? Все герои попадают в вирый. Я же точно знаю, что не все, а только те, кто погибает с оружием. Прощай.