Паладин немного лукавил, жалуясь на собственную слабость. Он довольно неплохо восстановился. И хоть силы были еще совсем не те, что раньше, но до пещеры, откуда они вышли, он точно дошел бы. Однако Маерону необходим был отдых, чтобы набраться сил. И даже небольшая сумка с провизией, которую путники собрали из раскиданных и обожженных дорожных мешков погибших товарищей, казалась сейчас вору непомерной ношей. Но Прайд не хотел указывать товарищу на его слабость.

– Отличный план, друг мой, – с готовностью согласился Маерон Лар, едва стоящий на ногах. – К утру я тоже буду как новенький! Ну или почти как новенький.

Утром они поднялись, когда Око Увара было уже высоко над горизонтом. Перекусив наскоро остатками еды, путники отправились к пещере, через которую попали в долину. Маерону действительно стало значительно лучше. Волшебное кольцо, спасшее его от смерти, делало свое дело – после того как паладин залечил наиболее серьезные раны, кольцо помогло костям срастись окончательно, и теперь вор чувствовал себя хоть и основательно побитым, но, по крайней мере, целым.

Громоздкий и тяжелый щит Прайда, изуродованный и оплавленный, остался в логове дракона. Зато дорожные сумки были доверху набиты золотыми монетами и драгоценными камнями. Конечно, им не удалось спасти королевских советников. Они были мертвы еще задолго до прибытия отряда – дракон сожрал пленников, оставив обглоданные кости у выхода из своего логова, и паладин с вором опознали их только по королевским гербам на изодранных плащах, валявшихся рядом. Как теперь было понятно, нанимавший отряд Лигтон вовсе и не собирался спасать несчастных заложников – ему нужны были умелые воины, чтобы победить давнего врага.

– И куда теперь? – спросил Маерон Прайда, когда они вновь оказались на королевской дороге.

– Я иду дальше, – отозвался Прайд. – В Нирде мне делать больше нечего.

– Я тоже не хочу возвращаться, – отозвался Маерон Лар. – А дорога тут одна – либо в Нирд, либо в Милн.

Око Увара светило ярко, слепя глаза и заставляя путников щуриться.

– Ну что ж, вор, – усмехнулся паладин, вспоминая, как еще сутки назад он с презрением относился и к профессии Маерона, и к нему самому. – Пойдем в Милн. Говорят, что вместе веселее.

Они шли до самого вечера, наслаждаясь ясным днем и тем, что они остались живы. Пыльная дорога, уходящая на восток, к Милну, петляла среди сбросивших свою листву деревьев, уводя путников все дальше от того кошмара, который им довелось пережить.

– А зачем ты идешь в Милн? – поинтересовался вдруг Маерон Лар.

– Да я в общем-то иду вовсе не в Милн, – отозвался Прайд после некоторого молчания. – На самом деле я ищу кое-кого, с кем расстался давным-давно.

– С девушкой? – невольно усмехнулся Маерон Лар, представив закаленного в боях могучего воина в романтической ситуации.

– Да, с девушкой, – кивнул Прайд, не заметив усмешки. – С родной сестрой.

– С сестрой? – удивился Маерон, сразу забывая подколки, которые собирался испытать на рыцаре.

– Похоже, дракон повредил не только твои кости, но еще уши и голову, – огрызнулся паладин.

– Прости, друг, – перевел разговор на другую тему вор, снимая с себя мешок. Чувствовал он себя значительно лучше, поэтому, собравшись с силами, сам тащил мешок со своей частью сокровищ. – Мы идем целый день. Уже темнеет. Надеюсь, ты не собираешься идти и всю ночь? Может, нам пора устроить привал?

– Ты слаб, вор, – согласился Прайд, сворачивая с дороги. – Но ты прав. Скоро ночь, и нам надо подготовить место для стоянки. Смотри, местечко вполне подойдет для ночлега. И с дороги не видно, и от нее недалеко.

– Слаб? Ха! Естественно, слаб! – искренне возмутился Маерон Лар. – Когда тебя дракон так шарахнет о стену, тогда я посмотрю, каков ты будешь!

Прайд, молча улыбаясь, расчистил место возле дороги. Маерон, стараясь внести посильную лепту, набрал сухого хвороста, и вскоре вечерний сумрак осеннего леса разогнали мечущиеся язычки пламени. Путники расположились у костра, а рыцарь даже снял с себя сталь доспехов, позволяя телу немного отдохнуть.

– Скажи мне, друг мой, – заговорил Маерон Лар, решившись спросить о том, что не давало ему покоя. – Перед тем как ты ударил дракона, мне показалось, что твой меч вспыхнул изнутри неярким светом. У тебя волшебный клинок?

– Нет, Маерон, – покачал головой Прайд. – У меня нет магического меча.

Паладин с шелестящим звуком вытащил из хорошо смазанных ножен гладкий обоюдоострый клинок и невольно залюбовался на него. Пламя костра отражалось на стальной полированной поверхности отточенного лезвия, разбрасывая вокруг причудливые блики.

– У меня очень хороший клинок. Он не подводил меня ни разу, как и я его. А что произошло в логове дракона… Я могу на время дать силу любому обычному мечу, а тем более столь хорошему благородному клинку. Не забывай, что я паладин Ордена Безмолвного Странника…

– Это я отлично помню. Но разве Горр отвечает на молитвы смертных? – искренне изумился Маерон, не в силах оторвать взгляд от идеального лезвия. – Он и зовется Безмолвным, потому как никому и никогда не отвечает.

– Ты прав, – согласился Прайд и коротким отточенным движением убрал меч обратно в ножны. – Горр не отвечает на молитвы. Но все же паладины моего ордена считаются самыми умелыми воинами из всех воинов Божественных Орденов. По сложившемуся суждению, мы уступаем лишь Ангелам Денмиса. Хотя на этот счет у меня есть несколько иное мнение. Сила тех, кто следует за Безмолвным Странником, основана не на слепом служении целям бога, который превращает тебя всего лишь в раба той или иной божественной сущности. Наша сила взрастает на незримых, скрытых закономерностях мироздания.

– Что это значит? – нахмурился Маерон, подумав вдруг, что рыцарь в отместку смеется над ним, говоря слишком заумно для понимания простого человека, но не вкладывая особого смысла в витиеватые фразы.

– Все это сложно объяснить в двух словах. Мы используем силу своего разума, чтобы получить энергию, которая высвобождается за счет невидимых, необъяснимых противоречий, разломов в реальности.

– Разломы? – переспросил Маерон, пытаясь понять, о чем толкует Прайд, и все более убеждаясь, что это скрытая изощренная насмешка.

– Когда я концентрирую свое внимание на видении мира, я вижу потоки энергии, неосязаемым эфиром окружающие нас. Используя эти энергии, я лишь закрываю разломы и бреши, которые образовались, наверное, еще во времена создания нашего мира. Я направляю эту энергию силой своего разума или придаю ей нужную форму, – произнес Прайд и, огорченно вздохнув, добавил: – К сожалению, зачастую приходится придавать этой энергии разрушительную форму, направленную на уничтожение. Но это лишь во имя поддержания баланса.

Прайд поднялся на ноги, разминая затекшие мускулы. Сейчас он показался вору настоящим великаном или каким-то божеством – доспехи не скрывали больше его ужасающих мускулов, и рыцарь казался еще большим олицетворением грубой разрушительной силы.