Американская пресса во главе с соперничающими в сфере средств массовой информации магнатами, Джозефом Пулитцером и Уильямом Рэндольфом Херстом, ярко описывала жестокость солдат Вейлера, чтобы мобилизовать общественное мнение в пользу войны против Испании (и продавать свои газеты). Американцы были возмущены действиями испанцев на Кубе. Президент Уильям Маккинли обвинил Испанию в ведении войны на уничтожение. Кроме того, американские предприниматели, которые мечтали об аннексии Кубы, требовали вмешательства США в этот конфликт. Война приносила им значительные убытки и лишала американскую экономику продукции кубинских плантаций и местной рабочей силы, а также создавала трудности для транспортировки товаров.

После того как Испания отвергла предложение Америки о посредничестве, американский крейсер «Мэн» вошел в порт Гаваны для защиты американских кораблей, собственности, прибылей и других экономических активов. В феврале 1898 года произошел таинственный взрыв – предположительно, испанской мины. «Мэн» потонул, погибло 266 моряков[83]. Разъяренное американское общество, накачанное сенсационными статьями, потребовало немедленных действий под популярными лозунгами: «Помни «Мэн»! К черту Испанию!». К апрелю 1898 года американский флот блокировал остров, а Конгресс объявил войну Испании и ее колониям. Первые американцы сошли на кубинскую землю в конце июня, в разгар комариного сезона. К этому времени лишь четверть испанской армии была в состоянии сражаться. «Это ужасное зрелище, – писал испанский хирург с Кубы. – Невежественные, болезненные крестьяне, которых перебросили сюда из Испании защищать испанский флаг, каждый день умирают сотнями». Но легендарные кубинские комары оказались столь же беспощадны и к американцам.

Когда несколько старших офицеров погибли или заболели желтой лихорадкой, молодой и полный энтузиазма Теодор Рузвельт неожиданно принял на себя командование полком. Случайное повышение, обеспеченное комарами, привлекло к Рузвельту внимание общественности. «Сражение у холма Сан-Хуан, – пишет Дэвид Петриелло, – сделало молодого помощника министра морского флота президентом. Это стало возможно благодаря болезни, которая поразила уже имеющуюся структуру командования». На самом деле, когда полковник Рузвельт со своей небольшой группой добровольцев поднялся на холм, их приветствовал лейтенант Джон Блэкджек Першинг и группа афроамериканских солдат, которые уже захватили высоту и рассеяли всех ее защитников. Тем не менее Рузвельт всегда похвалялся перед репортерами своим военным искусством, и газеты писали исключительно о нем.

Быструю победу Америки обеспечили 23 000 солдат, из которых убито в сражении было всего 379 человек. Но еще 4700 умерло от болезней, переносимых комарами. Когда шокирующие известия достигли Вашингтона, политики и инвесторы быстро поняли, что главным препятствием к использованию экономического потенциала Кубы и включению ее богатств в меркантилистский американский рынок являются комары. Бедственное положение с болезнями, переносимыми комарами, не ускользнуло от военных, твердо стоящих ногами на земле и определяющих стратегию действий на Кубе. Длительные военные действия на острове были бы равносильны самоубийству – с помощью комаров. Победить испанцев – это одно, вступать в бой с комарами в процессе оккупации – совсем другое. Впрочем, вскоре подоспела помощь.

Первые империалистические шаги Америки во время американо-испанской войны были связаны с эпидемиологией и навсегда изменили глобальный мировой порядок. Научные и технические инновации дали новое оружие в войне с комарами. Теперь комарам более не удавалось оставаться незамеченными. Древняя теория миазмов, которая господствовала в представлениях медиков о природе болезней более трех тысяч лет, была отвергнута и полностью исключена. Как большинство исторических событий, понимание того, что переносчиками множества инфекций, в том числе филяриоза, малярии и желтой лихорадки, являются комары, было непосредственно связано с глобальным империализмом, меркантилизмом и капитализмом на Кубе, в Панаме и других точках планеты. К 80-м годам XIX века теории миазмов и гуморов гиппократовой медицины сменились на современные теории бактерий. Первые исследователи болезней, переносимых комарами, пользовались теорией бактерий, предложенной и доказанной Луи Пастером (Франция), Робертом Кохом (Германия) и Джозефом Листером (Британия). Исследования начались в 50-х годах XIX века[84]. Развитие науки и совершенствование медицинских инструментов, в том числе и микроскопов, позволили более полно и глубоко изучить болезнь. Комары и их патогены более не прятались в тени научных упрощений и медицинского невежества. Конечно, 110 триллионов комаров никогда не пытались скрываться и быть незаметными. Напротив, они вечно кидались прямо нам в лицо.

После важнейшего открытия бактериальной теории болезней охотники на комаров наконец-то загнали их в угол и сообщили миру, что наш извечный, ранее неуязвимый враг будет привлечен к ответственности за преступления против человечества, которые продолжались сотни тысяч лет. Множество охотников кинулось на изучение комаров по всей планете. Открытие роли комаров в распространении тяжелых болезней стало коллективным международным делом.

Комары миллионы лет несли несчастья и смерть, но стремительная серия научных открытий сорвала с них маску.

Открытие это было сделано в британской колонии Гонконг. Впервые в истории Мэнсон убедительно доказал связь насекомых с передачей этой болезни. Также он предположил связь комаров с распространением малярии.

Три года спустя, в 1880 году, работая в Алжире со своим примитивным микроскопом, французский военный врач Альфонс Лаверан заметил нечто странное. В образце крови пациента с болотной лихорадкой плавали мелкие сферические тельца. В ходе дальнейших исследований Лаверан совершенно точно установил, что эти тельца являются четырьмя различными формами жизненного цикла малярийного плазмодия. В 1884 году он выдвинул теорию о том, что переносчиками этого биологического убийцы являются комары.

Американский врач, ветеран Гражданской войны (он был военным врачом в обеих армиях), носивший удивительное имя Альберт Фримен Африканес Кинг, обвинил комаров в распространении малярии в 1882 году. Он просто заявил: «Комары без малярии бывают… но малярии без комаров не бывает». Его простое утверждение отвергли и высмеяли, когда он предложил накрыть Вашингтон, округ Колумбия, противомоскитной сеткой, установленной на высоте 600 футов[85]. Открытия Мэнсона, Кинга и Лаверана положили начало развитию маляриологии. Они привели к великому трио открытий 1897 года, по выражению историка Джеймса Уэбба. Речь идет об открытиях Рональда Росса, Джованни Грасси и знаменитого немецкого ученого Роберта Коха.