Когда Джабраил Пракаш вошел в кабинет, Мортенс лично запер за ним дверь и только после того, как положил «балалайку» начальника внутренней безопасности на стол рядом с собственным чипом, начал говорить, но Пракаш перебил его:

– У меня есть информация, которая, вероятно, может вас заинтересовать.

– Что еще стряслось? – Мортенс был готов предположить самое худшее.

– Господин Койман отдал приказ о подготовке одного из его джетов ко взлету.

Мортенс застыл на секунду, обдумывая услышанное, а потом уголки его губ поползли вверх.

– Вот, значит, как, – медленно проговорил он. – Направление?

– Подробности плана полета пилоты пока не сообщили. Но, согласно предварительной информации, они планируют лететь на восток.

Похоже, что черная полоса может закончиться. Теперь Пер-Андерс не отвертится. Ему будет нечего возразить директору СБА, когда придет время снова поставить его на место. А Мортенс еще гадал, отчего Койман так легко позволил ему накричать на себя. Возможно, он считал, что Мортенс уже в курсе.

Решение отыскалось само собой. Собственно, как решить проблему, стало ясно еще до того, как Лохлан успел сообразить, что проблема вообще существует.

Он стоял перед огромным, тянущимся от пола до теряющегося в темноте потолка окном, толстое стекло которого (почти бронированное, всплыла откуда-то фраза) пересекала широкая трещина. В нее легко можно было просунуть руку. А снаружи, там, откуда завывающим потоком врывался в зал холодный воздух ноябрьской ночи, чуть не уткнувшись носом в стекло, стоял небольшой белый самолет.

Теперь нужно сосредоточиться. Нужно вспомнить. Или понять, если вспомнить не удастся.

Итак, он искал самолеты. Вот они, один из них стоит метрах в двадцати перед ним.

Хорошо, почему тогда он решил, что проблема решена? Это понятно – чтобы попасть к самолетам, нужно выйти наружу, а двери закрыты. Трещину в стекле скорее всего можно расширить так, чтобы протиснуться сквозь нее. Лохлан подергал края стеклянного разлома – верхний держался плотно, но нижний фрагмент треугольной формы, вершина которого доходила Флетту до подбородка, легко поддался, и выломать его не составило труда.

Если он выйдет к самолетам – что тогда? Дальше пока ничего не придумывалось.

Лохлан отошел на несколько шагов, прошелся по залу, стараясь не шуметь – те безы в штатском, что искали его, были где-то неподалеку. На белоснежном борту самолета красовалась красно-серая эмблема СБА. В этом нет ничего удивительного. Никаких мыслей самолет СБА не порождал. Лохлан пока не мог понять, что же ему понадобилось в транспортном узле.

Но ведь ему очень нужно было попасть сюда. Что-то найти. Что-то вспомнить. Что-то узнать. И что-то сделать.

Лохлан сел на пол, обняв руками голову. Один маленький человечек в огромном пустом зале. Одна крошечная ячейка всемирного человеческого разума, которая забыла свою функцию.

Его охватило отчаяние. У него были обязательства, была ответственность. Но он не помнил о них. Как же тогда выполнить то, что должен?

«Avva marda avva, cuar…»

Метрах в ста справа от самолета СБА стоял еще один. Длинный, напоминающий растолстевшую иголку, размером побольше. Тоже белый, только знак на фюзеляже и на хвосте нарисован другой.

«…pecpon nisben halp yer riger…»

Герб Конфедерации Католического Вуду. Скалящий зубы кровавый уродец с распятием во лбу. Дух Иисуса Лоа. Обилие красного цвета вызывало у Лохлана отвращение.

«…ver vuesuc sol gi droit…»

Красный цвет – цвет крови. Любимый цвет всех революционеров и охотников менять мир. Обычно они объясняют это тем, что он символизирует пролитую за правду кровь. На самом деле на красном кровь не видна – так легче отмыться после того, как все закончится.

«…hermon franbur usb da ghisep…»

Красные пятна, обведенные черным. Черный – это изначальный цвет. Цвет космоса, боевая раскраска пустоты. Перед тем как раскрасить мир, боги создают эскизы, вычерчивая на непорочности света черные контуры. Все начинается с черного и черным должно закончиться.

«…vaildea fuen fex, hemder trop ti ar biarsem…»

Черный – цвет правды. Цвет Истины. Это вся информация мира, собранная в безграничном объеме. Безгранично большом и безгранично малом, ибо в темноте невозможно определить расстояние. Черный поглощает все без остатка, ничего не искажая и не добавляя от себя.

«…pesil plecon nagir veks…»

Черная книга. Гладкая кожа, обработанная особым способом, которая не дает бликов. Идеально черная поверхность без названий, имени автора, данных издательства и прочей чуши. Истина, что кроется под этой чернотой, не желает быть названной.

«…gul rileer, gul diassa…»

Черный – цвет созидания. Только полностью очистив холст, удалив с него любое проявление цвета, можно создать мир заново. Чтобы узнать правду, нужно навсегда забыть ложь. Иначе можно запутаться и подвергнуть Истину сомнению. Достаточно лишь открыть Книгу, чтобы…

«…cam bal isgo, quelfe vio, wornul duel, calur ex».

Лохлан, не понимая, что видит, широко раскрыв глаза от удивления, рассматривал темно-красную струйку, резво стекающую с его левой ладони. Волосы трепал сильный ветер, и вообще сделалось как-то холодно и неуютно.

Все-таки он порезался. Когда вытаскивал стекло из пазов в раме. Вон оно лежит, почти там, где и было.

Он снова повторял странные слова, что пришли в этот мир из черной Книги. Той самой, которую ему нужно найти. Ее необходимо вернуть, уберечь от нее мир. Или наоборот – мир пока недостоин узнать то, что внутри нее?

Несколько секунд назад Лохлан совершенно точно знал, что произойдет, если открыть Книгу и начать читать ее. Знание было настолько ясным и точным, что казалось вот сейчас, стоит лишь чуть подумать, и оно появится снова. Но продолжение мысли, как и все, что прикасалось к памяти Лохлана Флетта, исчезло.

Не важно, он обязательно все узнает, когда Книга будет у него. Когда он сможет вернуть ее. Куда? Хороший вопрос, но сейчас еще не пришло время задавать его.

У самолета СБА Лохлану делать нечего. Ему нужно туда, где стоит белоснежная игла с кровавым Иисусом Лоа, нарисованным на борту. Сам самолет не особенно интересен. Но именно на нем попытаются увезти то, что не должно попасть в чужие руки.

Флетт обмотал кровоточащую ладонь грязным шарфом и, стараясь не высовываться на освещенные немногочисленными прожекторами участки, перебрался к какой-то надстройке, торчавшей метрах в двадцати справа. Пока рано что-то предпринимать – Книги на борту еще нет. Как только она появится там, начнут разводить пары – они не задержатся ни на секунду, торопясь доставить важный груз в надежное место.