— Я спросил насчет амокситрола, доктор Юландер. Уверен, вы его помните.

— Помню.

Дэвид элегантно махнул рукой в сторону присяжных:

— Что ж, расскажите присяжным об этом препарате. Для чего он предназначался?

Юландер съежился на пару дюймов на своем свидетельском месте и снова посмотрел на стол защиты, надеясь на помощь. Потом неохотно начал говорить:

— Амокситрол был разработан как таблетка для прерывания беременности.

Чтобы подстегнуть его, Дэвид сказал:

— Таблетка для прерывания беременности, имеющей срок до одного месяца, — разновидность вроде продвинутой версии таблетки, которую принимают утром после полового контакта, верно, доктор?

— Что-то вроде того.

— Это «да» или «нет»?

— Да.

— Проще говоря, таблетка должна была растворять эмбрион, при этом его останки выводились с другими продуктами жизнедеятельности, это верно, доктор?

— В упрощенной форме — да, именно для этого и был предназначен препарат.

Поскольку в состав присяжных входило как минимум семь католиков, Дэвиду было не обязательно смотреть на них, чтобы увидеть их реакцию.

— Вы проводили клинические исследования амокситрола?

— Проводили.

— И где проходили эти исследования?

— В Африке.

— Где именно в Африке?

Юландер закатил глаза и поморщился.

— Я не могу… м-м-м… Знаете, мне нужно это проверить.

Дэвид медленно подошел к своему столу, покопался в бумагах и достал папку. Он открыл ее и начал перелистывать страницы, возвращаясь к трибуне, а потом спросил, словно прочитал об этом в докладе:

— В каких трех африканских странах «Веррик» проводила клинические исследования своей таблетки для прерывания беременности под названием амокситрол?

— В Уганде точно. Просто я не могу…

— В Уганде, Ботсване и Сомали — это похоже на правду? — осведомился Дэвид.

— Да.

— Сколько африканских женщин приняли участие в исследованиях?

— В ваших документах есть ответ, мистер Зинк?

— Число четыреста похоже на правду, доктор?

— Вполне.

— И сколько денег платила «Веррик» каждой беременной африканке за прерывание беременности при помощи одной из ваших таблеток?

— У вас есть ответ, мистер Зинк?

— Пятьдесят долларов за зародыша похоже на правду, доктор Юландер?

— Полагаю, да.

— Не надо гадать, доктор. Доклад у меня перед глазами.

Дэвид перелистнул страницу, не торопясь и дожидаясь, пока приятнейший для его ушей шепот разнесется по всему залу суда. Надин Керрос снова встала и заявила:

— Протестую, ваша честь. Доклад, на который ссылается мистер Зинк, не упоминался в списке доказательств. Я не видела его.

— О, я уверен, что миз Керрос его видела, ваша честь. Уверен, что все большие шишки в «Веррик» видели его, — возразил Дэвид.

— Что за доклад вы цитируете, мистер Зинк? — спросил судья.

— Это расследование, проведенное Всемирной организацией здравоохранения в 2002 году. Их ученые решили проследить за крупнейшими фармацевтическими компаниями мира и тем, как они используют людей — подопытных кроликов в бедных странах для проверки лекарств, которые хотят продавать в богатых странах.

Судья поднял руки:

— Довольно. Вы не можете использовать доклад, если его нет в списке доказательств.

— А я и не предлагаю принять его в качестве доказательства, ваша честь. Я цитирую его, чтобы поставить под вопрос показания этого свидетеля и якобы безупречную репутацию этой чудесной компании. — К этому моменту Дэвид уже не чувствовал никакой скованности. Разве ему было, что терять?

Судья Сирайт нахмурился и почесал подбородок.

— Миз Керрос, — произнес он.

— Он выдергивает факты из доклада, не заявленного в качестве доказательства, доклада, который присяжные не увидят, если только он каким-то образом не добьется, чтобы его приобщили к доказательствам, — отозвалась Надин, сохраняя внешнее спокойствие, но явно волнуясь.

— Мы поступим следующим образом, мистер Зинк. Вы можете ссылаться на доклад только для того, чтобы оспаривать показания свидетеля, но информация должна передаваться четко и ясно, без всяких изменений и привязки к каким-либо другим вашим целям. Ясно?

— Разумеется, господин судья. Хотите получить экземпляр доклада?

— Это было бы весьма кстати.

Дэвид подошел к столу судьи, достал еще две папки и, с удовлетворенным видом прогулявшись по залу суда, сказал:

— У меня есть экземпляр и для «Веррик», хотя уверен: они уже видели его. Наверное, похоронили в склепе.

— Хватит замечаний, не относящихся к делу, мистер Зинк, — оборвал Дэвида судья Сирайт.

— Простите.

Дэвид передал один экземпляр судье и положил другой на стол перед Надин Керрос. Вернувшись на подиум, он изучил свои записи и вперил в доктора Юландера испепеляющий взгляд.

— Итак, доктор, вернемся к амокситролу. Когда «Веррик» тестировала препарат, интересовал ли вашу компанию возраст беременных африканок?

На несколько секунд Юландер лишился дара речи. Наконец он пробормотал:

— Уверен, что да.

— Отлично. В таком случае какого возраста девушки считались слишком юными для эксперимента, доктор Юландер? Каковы были параметры выбора участниц по возрасту, установленные «Веррик»?

— Участницы эксперимента должны были быть старше восемнадцати лет.

— Вы когда-нибудь видели этот отчет, доктор?

Юландер снова в отчаянии взглянул на Надин, но та, как и другие воины в ее строю, поникла и старалась не смотреть в глаза никому. Наконец, он выдавил совершенно неубедительное «нет».

Присяжный под номером 37, пятидесятиоднолетний афроамериканец, издал какой-то клокочущий звук, явно предназначавшийся для ушей других присутствующих и смутно напоминавший слово «дерьмо».

— Правда ли, доктор, что амокситрол предлагали даже четырнадцатилетним девочкам для прерывания беременности? Господин судья, страница двадцать два, последний абзац, вторая колонка.

Юландер не ответил.

Ройбен Мэсси сидел рядом с Джуди Бек в первом ряду со стороны защиты. Как бывалый ветеран сражений по коллективным гражданским искам, он знал: для него чрезвычайно важно излучать полное спокойствие и уверенность. Но его сердце колотилось от ярости, и ему хотелось прыгнуть вперед и вцепиться в горло Надин Керрос. Как могло такое произойти? Как получилось, что эту дверь не только взломали, но и распахнули настежь?