— Я видела твоего мужа в газетах.

— Да уж… Он знаменитость.

— Как и ты.

Мицуру вспыхнула — то ли от иронии, которую почувствовала в моем голосе, то ли у нее снова случился прилив. Людей в ее секте удерживали силой. Тех, кто пытался сбежать, держали взаперти и, накачав наркотиками, проводили с ними обряд инициации. Несколько человек умерли от передозировки. Однако эти случаи еще не столь жутки по сравнению с тем, что сотворил супруг Мицуру. Тот уморил газом крестьян и детей. По приказу руководителя секты, страдавшего манией преследования, распылил горчичный газ над полями фермеров, которые не хотели, чтобы рядом строилась штаб-квартиpa секты. На свою беду, в это время на полях оказалась группа учеников начальной школы — у них был урок природоведения. Пятнадцать детей погибли от газа.

— Ты знаешь, что такое осмотическое давление? — поспешила сменить тему Мицуру.

«Когда же она от меня отстанет?» — подумала я, несогласно тряхнув головой.

— Ну так вот. Самый простой пример: вымачиваешь селедочную икру. Кладешь ее в воду, насыпаешь соли, чтобы получилась как бы морская вода. Соль уходит оттуда, где ее много, туда, где ее меньше. Ты так делала?

Я уже больше десятка лет не ем такие деликатесы. Кошелек не позволяет. Не дождавшись ответа, Мицуру мельком взглянула на меня и, решив, видимо, привести более понятный пример, ляпнула:

— А улиток солила? — Столкнувшись с моим недоуменным взглядом, Мицуру смущенно сказала: — Короче, я думала ума набраться, выйдя замуж за такого гения. Надеялась, что интеллект осмотическим давлением передается.

Я заметила: когда она говорила — начинала как-то странно обмякать, словно парус, потерявший ветер. Ее тело делалось каким-то плоским, на руке, державшей сигарету, проступали уродливые жилы. Неужели Мицуру в самом деле надеялась занять у мужа ума — у него убавить, а себе пропорционально прибавить? Я не знала, что и думать. Как же так? Куда все подевалось? Вместо прежней умной и сообразительной Мицуру передо мной сидела какая-то дремучая дура.

— К тому времени мать рассталась с твоим дедом и вступила в секту, заявив, что хочет избавиться от иллюзий. Иллюзии — мирская суета.

— Это хорошо, наверное. А на деда ей было наплевать.

Я невольно повысила тон, и Мицуру заискивающе проговорила в ответ:

— Ты тоже не можешь меня простить. Что, я не человек, если оказалась в такой секте?

Я склонила голову к плечу:

— Ну ты даешь! У тебя шариков не хватает?

— А!.. Вот молодец! В самую точку попала! — Мицуру гордо вскинула голову. — А сама-то… давно на внешности сдвинулась. Только об этом и думаешь. У тебя комплекс из-за того, что Юрико была такая красивая. Это понятно. Но надо же и меру знать! В школе ты просто раздувалась от гордости, что твой отец — иностранец. А все смеялись у тебя за спиной. Потому что ты совершенно некрасивая. Зато какая у тебя воля!

Я никогда не думала услышать от Мицуру такое непотребное вранье. Это было уже слишком. Но я никак не могла сосредоточиться, чтобы сказать что-то в свою защиту. Надо иметь в виду, что Мицуру шесть лет провела в тюрьме. Поэтому думали мы с ней по-разному. И тут уж ничего не поделаешь.

Между тем Мицуру уже не могла остановиться:

— Как же ты ненавидела Юрико! Это не просто зависть. Она тоже полукровка, но красивая. Поэтому, наверное, с ней было трудно, но она так над тобой не издевалась. Я же знаю. А ты раззвонила в школе о том, что было у Юрико с Кидзимой. Какое тебе дело, чем она там занималась с мальчишками? Юрико все знали, боготворили. Из-за тебя ее исключили из школы. Это же ты распускала слухи, что она занимается проституцией. Как же надо было ненавидеть, чтобы решиться на такое! Я так скажу: если ты не сбросишь с себя свою карму, на реинкарнацию не рассчитывай. Или станешь в другой жизни каким-нибудь червяком.

Тут уж я не выдержала. Я долго молчала, понимая, что ей промыли мозги, но сколько можно!

— Мицуру! Какая же ты идиотка! Хватит с меня твоих подвигов! «Лучшая в классе, в Тодай на медицинский…» Чушь про какое-то давление! Раньше ты мне белку напоминала, я думала, ты такая же шустрая и сообразительная, а из тебя вышел слизняк. Тоже мне героиня! Прямо как Кадзуэ.

— Да ты на себя посмотри! Что с тобой стало! Лицо — как у ведьмы! Ты, что ли, правду говоришь? Где она, твоя правда?! Всю жизнь врешь! Тебя и сейчас распирает от гордости, что ты японка только наполовину. Да Юрико в сто раз лучше!

Я возмущенно оттолкнула столик и вскочила так резко, что чуть не опрокинула свой стул с матерчатым сиденьем. Официанты незаметно собрались в кружок и издали наблюдали, как мы переругиваемся. Мицуру взяла себя в руки и быстро опустила взгляд. Я пододвинула к ней счет за кофе.

— Все! Я ухожу. Спасибо за угощение.

Мицуру толкнула листок обратно:

— Давай пополам.

— Ну уж нет! Я такого от тебя наслушалась… У меня комплекс к Юрико! И ты мне это говоришь в день суда! А я, между прочим, представляю семью потерпевшей. Какое у тебя право меня оскорблять? Я требую компенсации.

— Компенсации? С какой стати?

— У вас богатая семья. Сколько кабаре твоя мамаша держит? А ты снимала шикарную квартиру в Минато. Сама ведь хвалилась. Скажешь, нет? Потом мамаша снюхалась с моим дедом и особнячок прикупила. Нехилый такой домик у реки, с автоматическими замками. Не то что я, со своими жалкими доходами.

Мицуру тут же выпустила ответный залп:

— Вон ты как запела, когда приперло: «жалкие доходы…» Помнишь, всем трубила, что будешь великой переводчицей с немецкого? А по английскому в хвосте плелась. Полукровки-то обычно потолковее. И между прочим, у нашей семьи ничего не осталось. Дом и бизнес продали за триста миллионов, еще две машины и дачу в Киёсато… Все деньги ушли в секту как пожертвование.

Я неохотно выложила на стол деньги, а Мицуру, отсчитывая сдачу, продолжала:

— Я на следующее заседание тоже приду. Мне это полезно для реабилитации.

«На здоровье!» — хотела было сказать я, но сдержалась и быстро направилась к выходу. И тут же услышала за собой топот парусиновых туфель.

— Постой! Важную вещь забыла сказать. У меня есть письмо Кидзимы-сэнсэя.

Мицуру извлекла из матерчатой сумки конверт и помахала им перед моим лицом.

Кидзима-сэнсэй? Давненько я про него не слышала. Тот самый, которому из-за козла-сына пришлось уволиться из школы. Преподаватель биологии с выпуклым лбом и узкой переносицей. Первая любовь Мицуру. Он все искал разницу между мной и Юрико с точки зрения биологической науки. Я его терпеть не могла. И сынка его тоже, конечно.

— Когда он тебе писал?

— Когда я была в тюрьме. Несколько раз. Он очень за меня переживал; мы переписывались.

Мицуру так и распирало от гордости. Я давно ничего о Кидзиме не слышала, думала, он уже умер. И вот вам пожалуйста. Он, оказывается, Мицуру письма писал.