Мужчина поискал вокруг себя глазами в поисках подходящего предмета, который мог бы послужить ему костылём и оружием одновременно. Невозможно было даже в мыслях допустить, что его – старого вояку могут вот так накрыть тёпленьким, подкормить-подлечить, чтобы потом предъявить миру как какое-нибудь с трудом добытое редкое насекомое.

Хибара оказалась настоящей кладовой разного рыболовецкого имущества. На глаза Нефёдову попалось укороченное весло с Т-образной рукоятью. Оно вполне годилось на роль костыля. Достаточно было намотать на конец древка тряпку, и можно было сунуть деревяшку себе под мышку, чтобы наваливаться на импровизированный костыль при ходьбе. Тяжёлая же лопасть весла могла сослужить добрую службу в драке. Борис осторожно вступил коленями на холодный земляной пол. На секунду он как бы увидел себя со стороны, – крадущегося на четвереньках в своём естественном природном обличье, словно пёс к чужой миске. Наверное, он был похож на дикого предка людей, когда он только спустился с дерева. От дикой обезьяны его отличали разве что несколько пороховых татуировок. Хорошо ещё, что его сейчас не видит никто из знакомых…

Здесь же в сарае нашлась старая рыбацкая роба и прорезиненные матросские штаны. А вот от роскошных сапог пришлось отказаться. Бинтами к ступням были примотаны деревянные дощечки, которые неизвестный местный лекарь использовал в качестве шин для сращивания сломанных костей. С ними ноги не могли пролезть ни в одну обувь.

И вот настал момент истины. Борис попытался лихим рывком подняться, держась за стену. Но случайно наступив на правую ступню, вскрикнул от боли и повалился на пол. Перед глазами поплыло алое зарево. Казалось, правую ногу сунули в кипящую смолу. Переждав, пока боль немного стихнет, Борис сел и с тоской огляделся. Появилось противное ощущение, что сам себе стал обузой. Впрочем, мужчина сразу же одёрнул себя. Нет, такие мысли надо гнать прочь, не давая им парализовать волю чувством безнадёжной апатии и сопливой жалости к самому себе.

Борис предпринял новую попытку подняться. На этот раз он действовал без спешки, очень осторожно и осмысленно. Благодаря такому подходу, сделал важное открытие: левая нога не так сильно покалечена, как правая. А значит, надо при ходьбе переносить большую часть веса тела на неё. Главное не торопиться, вначале всё тщательно просчитать! И всё-таки каждый шаг обжигал, словно пламенем. Наверное, около часа он вышагивал по крохотному пятачку, учась орудовать костылём и своими покалеченными конечностями. Этот пробный побег его страшно вымотал. Стало понятно, что придётся отложить свой уход.

Едва Борис припрятал до следующего раза костыль и одежду, как где-то за стеной послышался чей-то отрывистый кашель и шорох шагов. Снаружи повеяло свежестью холодного утра. Там гудел ветер, сливаясь с грохотом близкого прибоя. Вошедший с улицы человек затворил за собой дверь и снова несколько раз кашлянул. Он зажёг принесённую с собой лампу. Это был старик. Он принёс стакан молока и миску жареной рыбы с приправой из тушёных овощей. Поставив еду на пол рядом с ложем Нефёдова, старик первым делом осмотрел его ноги.

Тут выяснилось, что он ни слова не понимает по-английски. Местный же язык Борису почти не был знаком. Тогда Нефёдов жестами попросил корейца принести ему перо и бумагу. Тот кивнул и удалился. Вскоре он вернулся с необходимыми гостю предметами. На этот раз вместе с ним пришла юная девушка лет семнадцати. Её волосы были старательно заплетены во множество тонких косичек, видимо, по местной моде, и украшены какими-то голубыми цветами с нежными нежно благоухающими лепестками. В руках она держала медный таз. Замедлив шаги, она в нерешительности остановилась у ложа мужчины. Поставила таз на пол. В свете лампы Борис смог хорошенько её разглядеть: миниатюрная, с детским ротиком и наивными глазами – нежный цветок, обречённый стремительно отцвести в этой глуши, не вызвав ничьего заслуженного восхищения.

Старик что-то сказал девушке глуховатым надтреснутым голосом. Застенчиво опустив глаза, она присела рядом с Нефёдовым, принялась макать тряпку в тёплую воду и протирать его тело. Вскоре Борис заметил, что девушка исподволь поглядывает на него. То ли с испугом, то ли с любопытством.

Покровы мешковатой одежды скрывали очертания юной фигуры. Но распалённая фантазия без труда дорисовывала невидимое. Между тем нежная ручка дошла до интимных мужских мест.

Борис растерялся. И это при его-то жизненном опыте!

– Спасибо, я сам! – он смущённо остановил явно осмелевшие нежные пальчики.

Старик добродушно засмеялся и вышел из хижины, а девушка осталась. Борис чувствовал тепло её близкого тела и горячее дыхание. Великодушие местных обычаев гостеприимства поражало. Она стала что-то шептать ему, гладя по волосам и лицу. Борис чувствовал трепет её пальцев, нежность в голосе… Всё это убаюкивало его и одновременно пьянило. И всё же, подавшись вперёд, Борис поцеловал прекрасное дитя в лоб, после чего слегка хлопнул по упругой заднице.

– Ступай с миром!

Девушка удивлённо взглянула на странного чужеземца. Борису пришлось ещё раз знаками показать, что он благодарен ей, но просит уйти.

Снова его разбудил звук подъехавшей машины. Борис услышал громкую английскую речь, потом стук тяжёлых кованных ботинок у самой двери, и понял, что старик обманул его. В землянку ввалились двое крепких парней в форме американской военной полиции. Не проронив ни слова, бульдоги в касках подхватили русского на руки, предварительно набросив ему на плечи принесённое с собой грубое солдатское одеяло, и вынесли наружу.

Погода стояла промозглая. Рыбачий посёлок, расположенный в ста метрах от берега, представлял собой унылое зрелище: плоский берег в грязных разводах выброшенных прибоем водорослей у серой мерцающей на бледном солнце глади воды, несколько покосившихся дощатых сараев, дюжина жалкого вида хижин. Словно гигантские птичьи ловушки, раскинулись длинными изгородями развешенные для просушки сети.

Возле армейского джипа толпилось десятка полтора местных жителей – в основном немощные старики и дети. Молодых мужчин и подростков заметно не было. Вероятно они находились на промысле в море.

Конвоиры строгими окриками быстро разогнали туземцев. Они опустили русского на переднее сиденье джипа – не слишком грубо, чтобы не потревожить его пораненных ног, но и не слишком бережно. Всё-таки он был враг. После этого сержанты отошли покурить.

Тут Борис заметил нечто такое, отчего у него радостно забилось сердце в груди: на приборной доске соблазнительно поблескивал красивым брелоком вставленный в замок зажигания ключ! Первым делом лётчик прикинул: сможет ли загипсованной ногой давить на педали. В любом случае такой шанс упускать нельзя. Конвоиры теперь стояли спиной к нему метрах в пяти и что-то оживлено обсуждали между собой. Они были так уверены, что русскому с переломанными ногами никуда не деться, что на время забыли о нём. Незаметно для охранников пленник перебрался на водительское место. Нефёдов решил попробовать поработать переключением передач. «Если почувствую, что справлюсь, медлить не буду!» – решил он. Однако вскоре Борис заметил, что на рулевом колесе есть рычажок ручного управления газом. Левой ногой он вполне мог выжать сцепление, а правой добавить газ. Поистине всё благоприятствовало побегу.