– Знаешь, развод – странная штука. Важно не скрывать от себя правду. Несмотря на все, что произошло, я его по-прежнему люблю. – Чичи вдруг заметила, что нервно комкает в руке кружевную мантилью. – Прости.

– Никогда не извиняйся за то, что любишь кого-то, – сказал Джим. – Только ради этого и стоит жить.

Чичи приподнялась на цыпочках и поцеловала Джима Ламарку. Этот поцелуй напомнил ей, что у нее могла быть другая, лучшая, жизнь с мужчиной, который бы ее уважал и любил достаточно сильно, чтобы ни одна повстречавшаяся женщина не могла вскружить ему голову. Но судьба дала ей иное, и теперь Чичи казалось почти глупым снова этого добиваться, чтобы доказать, будто то, что не сбылось, еще может исполниться.

Джим открыл для нее дверцу автомобиля и помог сесть, затем захлопнул дверцу. Провожая взглядом его высокую фигуру, удалявшуюся по улице, она спросила себя, не совершает ли она снова ту же ошибку.

Люсиль стояла в гостиной Чичи у окна, выходившего на передний двор.

– Они приехали.

– Быстренько изобразите фальшивые улыбки, – скомандовала Барбара.

Люсиль не отрывала глаз от окна.

– Чич, эта Тэмми напялила очень тесные капри, а блузка так вообще лопается. Фу. Слушай, тетя, оделась бы ты по размеру, а?

Чичи сняла полиэтилен с блюда с сэндвичами.

– Нынче и мне все какое-то тесное, а я еще даже не пообедала.

– До сих пор не могу поверить, что ты ее пригласила, – покачала головой Барбара, раскладывая на подносе булочки для хот-догов.

– Просто мне не хочется быть типичной бывшей женой-мегерой. И я надеюсь, что мои сестры тоже будут с ней приветливы.

– Тогда мне понадобится добрая кружка «Бриоски», – заявила Люсиль. – Потому что, честно говоря, меня тошнит от одного ее вида.

– Но-но, без выходок! – осадила сестру Чичи. – Ведем себя прилично. Мы ведь сестры Донателли, дамы безупречные во всех отношениях.

Чичи взяла блюдо с сэндвичами, чтобы отнести его на задний двор, где был накрыт стол. В окно она видела, как ее бывший муж с новой женой направлялись туда же, обходя дом по мощеной дорожке. Ощущение было такое, как будто под окном проходила чья-то чужая жизнь.

– Пошли, – скомандовала Люсиль, берясь за тарелку с мясной нарезкой. – Обещаю быть пай-девочкой.

– И я, – сказала Барбара.

– Значит, дело только за мной, – ухмыльнулась Чичи.

Лето 1961 года выдалось одним из лучших в жизни Чичи. Дети были пристроены, ее мать не хворала, сестры с семьями жили неподалеку. Никаких ссор. Даже со стороны бывшего мужа все было мирно; гастролировавшая с Тони Тэмми Твайфорд хорошо относилась к детям. На пляже Си-Айла океан величественно раскинулся под сапфировым небом, а волны раскатывались, как рулоны сине-зеленого бархата.

Чичи поднялась на несколько шагов на утес и смотрела, как Тони играет с сыном. Леоне бегал по пляжу, а отец подавал в его сторону футбольный мяч, который мальчик отбивал обратно. Когда по утесу спустилась стайка друзей Леоне и присоединилась к ним, Леоне схватил мяч и рванул по пляжу вместе с ребятами. Но вдруг остановился и обернулся к отцу.

– Спасибо, Па! – крикнул он и убежал.

Чичи осторожно спустилась с утеса и направилась к Тони. Было ли дело в песке, в солнце, в небе или в жаре, но когда бы Чичи ни оказывалась на пляже вместе с Тони, уже не имело значения, в какой части света тот океан, – каким-то образом в такие мгновения Тони всегда принадлежал ей. Она отмахивалась от этого чувства, но оно не исчезало, а лишь зависало неподалеку, как низкие тучи над водой.

Тони смотрел на приближающуюся Чичи. Она шла босиком – обычно так и проводила большую часть лета, – в белом сарафане, с распущенными по плечам волосами.

– Я оставила твою жену с моими сестрами, – сообщила Чичи.

– Думаешь, она выйдет оттуда живой? – улыбнулся Тони.

– Кто знает.

– Ты отлично выглядишь, Чич, – искренне сказал Тони.

– Ну, как твои дела? Как Тэмми?

– Тэмми мне дорого обходится.

– Знаю, Савви. Я же вижу все счета.

– Разумно ли было позволить моей бывшей жене продолжать управлять моими делами?

«Да», – произнесли они в один голос и рассмеялись.

– Вот это здорово, – сказал он.

– Смеяться?

– Слышать, как меня называют Савви.

Чичи не знала, как реагировать. Казалось, в этот миг они были так близки, но разве могло быть иначе? Ведь они знали друг друга почти всю жизнь.

Тони обвел глазами пляж.

– С Леоне все в порядке, правда?

– У него славные друзья, и в школе он учится хорошо.

– Я имел в виду, справляется ли он без меня.

– Он мало что помнит из нашей прежней жизни, – сказала Чичи. – Во всяком случае, никогда об этом не говорит.

Судя по всему, эти слова причинили Тони боль.

– А девочки?

– Санни дуется, а Рози – святая.

– Так и должно быть с близнецами. – Тони пошевелил носком спортивного тапка лежавшие на песке клочья водорослей. – А ты с кем-нибудь встречаешься?

– Прекрати, Саверио! – отмела его вопрос Чичи. – Пойдем обратно в дом, мне нужна помощь с мороженым.

– Я знаю, у меня нет права спрашивать.

– Вот именно. Но если хочешь знать, то нет, не встречаюсь. Подумывала, но потом не стала.

– Кто-то интересный?

– Мне хотелось бы, чтобы у Леоне был брат. Близняшки всегда вдвоем, а он один.

– Я был единственным ребенком – и ничего.

Чичи обернулась к бывшему мужу и недоверчиво уставилась на него:

– Ничего? Да ты боролся с трудностями на каждом шагу.

– Ну и что, ну и борюсь. Это ведь не значит, что в итоге все не вышло отлично. С нашим сыном все будет хорошо, правда?

– Думаю, да. Знаешь, я ведь думала, что Леоне починит наш брак, – призналась Чичи. – Но его предназначение куда выше. Он починит весь наш мир. Он способен разговорить любого. Когда на детской площадке разревется малыш, он первый бежит к нему утешать. Никогда не видела ничего подобного. У него доброе сердце. Но все же он мальчик, и ему нужен отец.

– Я мог бы взять его к себе, – предложил Тони. – Уверен, Тэмми согласится.

– У тебя же сумасшедшее расписание. Может, просто станешь почаще к нему приезжать?

– Конечно. А как у Леоне с музыкой, занимается?

– Я учу его игре на пианино, но ему больше нравятся ударные. Я купила нам с девочками беруши.

– А на трубе он еще играет?

– Дудит, как архангел Гавриил в Судный день. Шумно у нас дома, что сказать.