Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поведение Ельцина и в первом и во втором случаях ― это поведение человека, претендующего на роль хозяина. Имел ли он на это какие — нибудь основания? По — видимому, да. Информированный американцами и сблизившийся с ними, он, наверное, знал, что Горбачев вскоре окажется на задворках власти и политики. Об осведомленности Ельцина свидетельствует то, что он готовился к августу–91.
В плане такой подготовки следует, по нашему мнению, рассматривать посещение Ельциным Тульской дивизии. Повествуя об этом, Ельцин сообщает довольно любопытные подробности:
«Незадолго до путча я посетил образцовую Тульскую дивизию. Показывал мне боевые части командующий воздушно — десантными войсками Павел Грачев. Мне этот человек понравился ― молодой генерал, с боевым опытом, довольно дерзкий и самостоятельный, открытый человек. И я, поколебавшись, решился задать ему трудный вопрос: «Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность ― какой — то террор, заговор, попытаются арестовать… Можно положиться на военных, можно положиться на вас?» Он ответил: «Да, можно»
Так Ельцин предусмотрительно склонил на свою сторону генерала Грачёва, который
«во время путча сыграл одну из ключевых ролей, отказавшись поддержать членов ГКЧП»
Не надо обладать особой проницательностью, чтобы понять приготовительный характер действий российского президента. Значит, он ждал прихода
«путчистов»
(Факт приватных контактов Ельцина с Грачевым в Туле подтверждает А. В. Коржаков.
«Весной 91–го,
― сообщает он,―
мы побывали в воздушно — десантной дивизии в Туле, там шеф уединялся с Грачевым, и с глазу на глаз они обговаривали, как лучше вести себя в подобной ситуации. Реального ГКЧП, конечно, никто не допускал, но профилактические разговоры велись на всякий случай»
С последним утверждением Коржакова согласиться, на наш взгляд, нельзя. Путчевую ситуацию не только допускали, но и готовили. Поэтому Ельцин уединенно беседовал с Грачевым не «на всякий случай», а в ожидании «путча» или чего — то подобного ему.)
К «сопротивлению» путчистам окружение Ельцина также подготовилось заблаговременно. По свидетельству генерала К. Кобеца, руководившего «обороной» Дома Советов, у него
«в сейфе утром 19–го уже лежал отработанный план противодействия путчистам. Он назывался план «Икс». Мы тут же начали возводить баррикады. По секторам, внешним и внутренним, на все участки обороны я тут же старшими назначил наших офицеров ― а в штабе обороны было всего лишь девять генералов. Мы заранее определили, какое предприятие, что должно нам выделить: где взять железобетонные плиты, где металл и т. д. Продумали, каким образом обрезать провода, как забаррикадировать мост, чтобы на него не прошли танки»
Как видим, созданный заранее «штаб обороны» разработал «план противодействия путчистам», зная, следовательно, наперед, что будет именно «путч» (а не какая — то иная по форме акция) с применением военной силы и ввода танков в Москву. Впрочем, разработать этот план не представляло особого труда, поскольку он составлялся по известному уже образцу, на что обратил внимание А. И. Лукьянов: у Дома Советов РСФСР
«строились баррикады, создавались боевые дружины, горели костры. Все это было очень похоже на зимние баррикады вокруг литовского, латвийского и эстонского парламентов. Казалось, сценарий писался рукой одного и того же изощренного драматурга»
Надо сказать, что разработчики плана «Икс» явно пересолили, чересчур драматизируя предстоящие события и предусматривая меры, не симметричные действиям ГКЧП. До штурма Белого дома дело не дошло,
«а к окружавшим дворец баррикадам, как потом рассказывали [очевидцы], так никто и не приближался»
И вовсе не потому, будто
«намерения хунты оказались не адекватны ее реальным возможностям»,
как считает А. А. Истомин, а потому, что подобной задачи гэкачеписты не ставили (Крючков В.А. Личное дело. Ч. 2. С. 191, 424―425). Ведь самому А. А. Истомину в первый же день «путча» стало ясно, что
«переворот какой — то «ненормальный» ― по сравнению с типичными военными переворотами, например, где — нибудь в странах «третьего мира». ГКЧП, объявив войну демократии, казалось, не спешил разворачивать боевые действия, ограничиваясь демонстрацией силы»
Однако и «демонстрация силы» была настолько вялой и нерешительной, что никого не устрашала. Невероятно, но факт: колонны бронетехники двигались по улицам Москвы неспешно и останавливались на красный свет светофоров, вызывая тем удивление у наблюдателей (Шебаршин Л. В. Из жизни начальника разведки. С. 139). Уличное движение, по свидетельству ехавшего 19 августа в машине с Лубянки в Ясенево генерала КГБ Шебаршина, продолжалось
«обычным порядком»
и пришлось
«задержаться лишь минуты на три на проспекте Вернадского у выезда на кольцевую дорогу»
Поразительно, что управление войсками, введенными в столицу, осуществлялось если не полностью, то, во всяком случае, частично из Белого дома. Генерал Кобец рассказывает:
«Я постоянно связывался с Калининым (командующий Московским военным округом.― И. Ф.) по телефону, иногда чуть ли не по несколько часов не отнимал трубку от уха. Я ему: Николай Васильевич, такой — то полк такой — то дивизии идет по такому — то маршруту. Останови! Дай такую — то команду! Не вздумай ничего сделать! Не вздумай дополнительные силы! И он выполнял это»
К. Кобец, кроме того, звонил утром 19 августа начальнику связи Генштаба генералу В. Лисовскому и начальнику связи Генштаба генералу В. Зарембо с просьбой
«помочь ему со связью и передачей в войска обращения Ельцина. Как мы знаем сегодня, просьба была выполнена. Более того, Кобец говорил, что даже когда были соответствующие комиссии, направленные начальником Главного оперативного управления, чтобы найти, где мы «присосались» к системе связи, с тем, чтобы нас парализовать, то генерал Зарембо им ничего не показал, не пояснил, действовал очень хорошо. Подтверждают свои «хорошие» действия и они сами»