Говоря о растущем национализме народов Австро-Венгрии, не стоит, однако, забывать, что вплоть до Первой мировой войны среди сколько-нибудь влиятельных политических сил дунайской монархии не было ни одной, которая открыто выступала бы за ликвидацию государства Габсбургов. Программа австронемецких националистов, одобренная их съездом в 1897 г., требовала административного преобразования монархии и германизации ее западных земель, но не упразднения единого государства. А вышеупомянутый Т. Г. Масарик, критиковавший других политиков за чрезмерную «заботу об Австрии», сам в 1905 г. утверждал: «Наша (т. е. чешская. — Я.Ш.) политика не может быть успешной, если ее движущей силой не будет подлинная сильная заинтересованность и забота о дальнейшей судьбе Австрии — причем речь идет не о бессознательной пассивной лояльности..., а о культурных и политических усилиях, соответствующих потребностям нашего народа работать во имя совершенствования всей Австрии и ее политического устройства». Австро-Венгрия, при всех недостатках ее политической системы и бесконечных внутренних противоречиях и конфликтах, тем не менее пока представлялась центральноевропейским народам меньшим злом — государственным образованием, способным развиваться, совершенствоваться и в целом удовлетворительно защищать интересы своих граждан.

Новые тучи на внутриполитическом горизонте монархии начали собираться накануне Первой мировой, когда снова Резко обострился чешско-немецкий конфликт. Граф Карл Штюргк, занявший пост главы правительства Цислейтании в 1911 г., не отличался ни политической изворотливостью Тааффе, ни харизматическим обаянием Кёрбера, ни основательностью Бека. После того, как в декабре 1913 г. чешские депутаты рейхсрата вновь прибегли к испытанному средству — бойкоту парламентских заседаний, премьер-министр обратился к императору с просьбой распустить рейхсрат, работа которого в который раз оказалась парализованной, и править западной частью монархии в соответствии со статьей 14, т. е. фактически самодержавно. 16 марта 1914 г. Франц Иосиф удовлетворил пожелание Штюргка. Цислейтания на три года лишилась законодательна ветви власти. Руки у правительства оказались развязаны, однако в целом случившееся «представляло собой большой шаг назад в политическом развитии монархии» (Williamson S. R., Jr. Austria-Hungary and the Origins of the First World War. London, 1991. P. 185). Трудно сказать, как долго сохранялось бы такое положение в мирное время, однако начавшаяся война лишь усугубила ситуацию, снабдив дополнительными аргументами сторонников «беспарламентского» правления. В 1917 г., когда преемник Франца Иосифа Карл I попытался вернуться к конституционным методам, было слишком поздно: война сделала противоречия между центральноевропейскими народами неразрешимыми.

* * *

Всеобщее избирательное право использовалось Веной в качестве средства политического шантажа при переговорах с руководством Венгрии. Обстановка здесь в первые годы XX в. была не менее напряженной, чем в Цислёйтании. Для восточной части габсбургской монархии были характерны два основных внутриполитических противоречия: с одной стороны, между мадьярами и остальными народами Венгерского королевства, с другой — между элитарно-аристократическим характером венгерской политики, унаследованным от предыдущих эпох, и процессами демократизации, которые протекали по всей Европе и не обошли стороной Венгрию.

Всеобщее избирательное право угрожало как монополии мадьярского этноса на власть в исторической Венгрии (при том,

что в 1910 г. мадьяры составляли лишь 48% населения Венгерского королевства и 20% всех жителей дунайской монархии), так и привилегиям венгерской элиты. Если в 1848 г. правом голоса в землях короны св. Стефана обладали около 10% населения (почти исключительно венгры), то за годы дуализма доля избирателей несколько снизилась — в то время как практически во всех европейских странах во второй половине XIX в. она резко возросла. Неудивительно, что в этих условиях мадьяры по-прежнему располагали более чем 90% мест в парламенте королевства. Именно поэтому угроза демократизации политической системы была использована императором и его советниками при урегулировании острейшего политического кризиса, который разразился в Венгрии в 1905—1906 гг.

Либеральная партия, почти безраздельно господствовавшая в венгерской политике при К. Тисе, в 90-е гг. вступила в период упадка. Ей противостояли, с одной стороны, консерваторы, с другой — национал-радикалы во главе с сыном Л. Кошута Ференцем; нельзя было сбрасывать со счетов и социал-демократов, чья популярность среди беднейших слоев населения с каждым годом росла. В 1903 г. император назначил новым премьером Венгрии сына К. Тисы Иштвана. Этот выдающийся государственный деятель понимал, что в изменившихся исторических условиях Венгрии нужна качественно новая политика, но, на беду свою и страны, так и не смог отойти от традиций и стереотипов, опутывавших венгерскую политическую систему и мешавших свободному развитию общества.

Очень скоро Тиса-младший столкнулся с объединенной парламентской оппозицией в составе консерваторов, части либералов, покинувших правящую партию, и националистов — Партии независимости Ф. Кошута. Оппозиционеры — в который раз! — требовали пересмотра условий компромисса 1867 г., ликвидации таможенного союза с Цислейтанией и фактического превращения Австро-Венгрии в унию двух государств, объединенных лишь особой монарха. На выборах, состоявшихся в январе 1905 г., коалиция, ядро которой составила Партия независимости, завоевала большинство мест в парламенте. Непримиримость кошутовцев и нежелание императора идти на уступки, прежде всего в вопросах, касавшихся армии, привели к новому разрыву между Веной и венгерскими политиками. В июне 1905 г. Франц Иосиф назначил премьер-министром королевства лояльного престолу генерала Гёзу Фейервари. Тот начал сложную политическую игру, пытаясь использовать против националистической оппозиции социал-демократов и представителей национальных меньшинств. Однако ситуация вышла из-под контроля: левые требовали от властей радикальных социальных реформ, невенгерские народы королевства настаивали на расширении их политических прав, а Тиса и его либералы, поначалу лояльные новому кабинету, в свою очередь, возмутились попытками Фейервари «надругаться над венгерской независимостью».

Венгерская оппозиция попыталась привлечь на свою сторону хорватов и сербов, политические представители которых в конце 1905 г. выступили с так называемой «Задарской декларацией». Они требовали строгого соблюдения условий Нагодбы (венгерско-хорватского компромисса) и перевода Далмации, где славянское население составляло подавляющее большинство, под хорватскую юрисдикцию. Характерно, что в «Задарской декларации» о сербах и хорватах говорилось как о «едином народе под разными именами» — одно из основных положений идеологии югославянства, получившей некоторое распространение на юге монархии. Мадьярские политики выразили желание пойти навстречу хорватам, однако после того, как им удалось добиться соглашения с Веной (см. ниже), забыли о своих обещаниях. Хорваты и сербы были обмануты во второй раз: в 1848 г. Габсбурги, использовав их лояльность при подавлении венгерской революции, и не Подумали отблагодарить югославянских подданных; в 1906-м уже венгры использовали их в своих интересах во время конфликта с Габсбургами. Такая политика была чрезвычайно близорука, поскольку отталкивала южных славян и от Будапешта, и — позднее — от Вены. Между тем до сих пор «подавляющее большинство хорватов и даже большая часть сербов, живших в пределах монархии, выступали за ее сохранение и требовали лишь улучшения условий своего национального развития. Настоящей проблемой здесь был не югославянский экстремизм и