Мне кажется, что в таком виде история о ведре алмазов выглядит более осмысленной и правдоподобной (при условии, конечно, что она вообще не вымысел). Подобный поступок — одновременно импульсивный и рассчитанный — вполне в духе Сесила Родса. Представить же себе, чтобы он, как опереточный Али-Баба, купал руки в алмазах — нет, увольте! Это видится мне в высшей степени маловероятным.

3

Двадцать молчаливых мужчин сидят за длинным столом лицами к свету. Вооружившись тонкими пинцетами, они один за другим берут какие-то мелкие предметы со стола — по виду эти предметы больше всего похожи на кусочки оплавленного стекла. Одни из них размером с фасолину, другие с горошину, остальные еще мельче.

Так вот, значит, каковы итоги долгих трудов и сопутствующего им переполоха. Громкие крики и драки, запыленные упряжки мулов и тяжело груженые вагоны из Порт-Элизабета, скрип лебедок и бесконечное раскачивание десяти тысяч гравиемоек — все это заканчивается вот в такой тихой комнате, где серьезные, сосредоточенные мужчины в зеленых наглазниках изучают кусочки мутного стекла и аккуратно выкладывают их рядами на белой бумаге.

— Обратите внимание, — сказал мой экскурсовод. — То, что вы видите, стоит четверть миллиона фунтов.

О нет! Я видел не просто кучу алмазов, а гораздо больше. Перед моими глазами стояли сотни обручальных колец. Вполне возможно, что девушки, для которых они предназначены, даже еще и не думают о замужестве. Но «Де Бирс» уже готов их осчастливить! Я видел улыбки тысяч женщин, получивших в подарок долгожданное кольцо с бриллиантом, и мужчин, которые пока не подозревают, что они сделают этот подарок. У бриллиантов множество применений. Они могут стать залогом верной любви, выражением мужского раскаяния, предметом грязной взятки… Я видел ветхих старцев, которые, заглянув к Картье, на глазах молодеют — им не дашь больше пятидесяти. Я слышал женские голоса, которые на разных языках и с разными акцентами произносят одну и ту же фразу: «Ах, дорогой, это совсем не обязательно…» А также видел умных и предусмотрительных людей, которые с помощью маленького замшевого футлярчика с бриллиантами сумели избежать верной смерти от рук разъяренной толпы. Все эти образы витали над длинным сортировочным столом в Кимберли. Мне даже показалось, что я на минутку заглянул в мастерскую, где богини судьбы прядут свою пряжу.

Я поинтересовался у специалистов, что собой представляют алмазы. И получил следующий ответ:

— Алмаз — это кристаллический углерод, подвергшийся обработке высокой температурой и давлением.

Однако никто не смог мне объяснить, по какой причине углерод превращается в алмаз, а не, скажем, в уголь или любой другой минерал. Никто этого не знает, точно так же, как никто до сих пор не сумел создать искусственный алмаз. Разрозненные кусочки этого кристаллического углерода встречаются в жерлах погасших вулканов, которые получили название кимберлитовых трубок. И нигде более! Долгое время среди старателей бытовало заблуждение, будто все алмазы разбросаны по руслам рек. А на самом деле те экземпляры, что находились возле рек, попали туда благодаря длительной эрозии почвы. Попросту говоря, они были вымыты подземными водами из кимберлитовых трубок, а затем уже перенесены в русла рек. Представьте себе потрясение старателей, когда в Кимберли обнаружились не отдельные разрозненные камешки, а целые залежи алмазов. А все дело в том, что посчастливилось напасть на кимберлитовую трубку!

Мне разрешили посетить рудник Дю-Туа-Пан. Я первым делом переоделся в рабочий комбинезон и водрузил себе на голову защитную каску. Специальный подъемник опустил нас на глубину в тысячу футов. Выбравшись в просторное подземное помещение с белеными стенами, мы увидели толпу сидящих черных мужчин — они дожидались своей очереди, чтобы подняться на поверхность. Я разглядел среди них представителей коса, басуто, пондо и других народностей, которых раньше наблюдал на их коренных территориях. Странно было видеть этих людей в столь непривычных декорациях — я помнил еще, как выглядели они (или им подобные) в родных деревнях, в окружении жен, детей и прочей родни. Здешних рабочих — как и тех, что работают на угольных шахтах Йоханнесбурга — вербуют в национальных резерватах и тоже на определенный срок. Однако, в отличие от угольщиков, владельцы алмазных приисков предпочитают держать чернокожих рабочих в специально оборудованных лагерях. Разгуливать по городу и окрестностям им запрещается.

Подобная система сегрегации была впервые введена Родсом, чтобы пресечь хищения алмазов, а заодно и уберечь туземцев от чрезмерного пьянства. Справедливости ради, надо признать, что для рабочих в лагерях созданы очень неплохие условия: их хорошо кормят, обеспечивают медицинской помощью и бытовыми удобствами. Я рад отметить, что по истечении срока контракта чернокожие возвращаются в свои деревни практически не испорченными соприкосновением с западной цивилизацией.

По длинному белому коридору мы зашагали в глубь шахты. Нам то и дело приходилось останавливаться и, прижимаясь к стенке, пропускать вагонетки с драгоценной голубой землей. Мой провожатый объяснил, что туннель, по которому мы движемся, проделан в жерле вулкана. Именно этим путем миллионы лет назад выходили потоки раскаленной лавы, а вместе с собой они несли будущие бриллианты для обручальных колец и фамильных перстней. Наконец мы добрались до забоя, в котором несколько чернокожих рабочих вгрызались в скалу под надзором белого мастера. Они откалывали куски породы и складывали их в бадейки, точно такие же, какие мы видели в проезжавших мимо вагонетках.

Здесь было достаточно чисто, во всяком случае ни в какое сравнение не шло с теми угольными шахтами, на которых мне довелось побывать.

Вернувшись на поверхность земли, я познакомился с дальнейшими этапами производства. Поднятая из забоя порода измельчается до порошкообразного состояния, пропускается через пульсатор, который представляет собой не что иное, как механическое решето, исполняющее роль фильтра: оно отсеивает всевозможные мелкие камешки, затесавшиеся в породу (должен сказать, что выглядят они куда привлекательнее вожделенных алмазов). Затем наступает этап промывки и просеивания породы — это достаточно длительные и трудоемкие процедуры. И лишь в самом конце мы подошли к огромному лотку, на дне которого в слое промышленной смазки поблескивали один или два камешка.

На алмазных шахтах работают люди с исключительно хорошим зрением. Все участники производственного процесса — как белые, так и черные — отлично знают, что надо искать. И уж если им встретится алмаз, будьте уверены — они его не проглядят. Чернокожие все еще пытаются тайком вынести камни с приисков, однако сейчас это сделать гораздо сложнее, чем прежде. Хозяева шахт используют последние медицинские достижения, дабы увериться, что уезжающие домой басуто не увозят пару-тройку алмазных диадем в желудках.

4

Пятьдесят лет назад один молодой ирландец, проживавший в окрестностях Килларни и проходивший курс обучения в монастыре, решил, что духовная карьера его не устраивает. А посему он покинул родные места и уехал в Южную Африку. По прибытии в Кимберли он устроился работать ночным сторожем в старом лагере Вест-Энд.