во Львовской области небольшой дом себе. А твою часть отец почему-то положил на депозит.

— Господи, у меня в голове не укладывается, — я покачала голой н миг прикрыв глаза, — я ничего не знала. И мама, она бы сказала мне, тем более, когда за этими деньгами начали охотиться. Почему папа промолчал?

— Мы этого уже никогда не узнаем, малышка.

— Стоп! А… — я помассировала виски, и сфокусировала взгляд на муже, — а откуда твой дядя знал об этих деньгах? И сколько там денег, что он решил их поделить с Гриничем?

— Это мы узнаем, когда поедем в банк. В письме указано не было, естественно. Кстати, второе письмо было приглашение из банка. А на счет того, как узнал об этом мой дядя, тоже останется загадкой. Гриньковский убил Градова в тот же день.

— Какой-то абсурд. Мне даже думать об этом не хочется. Почему, ну почему папа ничего не сказал?

— Возможно он просто не успел?

— Не успел, — хмыкнула я, и вымотанная, повернулась, прилегла головой на грудь Захара, — мне двадцать семь лет, все что я помню хорошего за последние девять лет жизни, это начало наших отношений, и свадьбу. А потом короткий промежуток, когда мы все встретились спустя четыре года. Я вообще не знаю, что было бы со мной если бы не сын.

— Я увезу вас отсюда, любимая. Прикончу Гринича, и увезу.

— Захар, может давай его сдадим в полицию и все? Я не хочу, чтобы ты пачкал руки об этого урода.

— Малышка, ты действительно думаешь, что я смогу после этого жить спокойно? Просто вот так сдать пидораса ментам и все? Нет, милая, я уже отсидел за то, чего не совершал, пора бы оправдать свои три года жизни. К тому же… я ему еще и сына не простил.

— Он обижал Гордейку, да?

— Он сдал его в детдом, где воспитатели и директриса такие же мрази, как и сам Гринич.

— Мне кажется, я сейчас с ума сойду от этой дикой информации. Мой сын в детдоме при родных родителях.

— Я же говорю, Виктор за все ответит. Я так просто его не отпущу.

— Мой мальчик. Как долго? Как долго он был в детдоме?

— Год.

— Целый год…

— Марианна с Тимом и Гришей постоянно его искали, но долгое время безрезультатно.

Моя душа, кажется, снова была разодрана в клочья. Новая информация просто выбила меня из колеи. Я хотела закричать от боли, чтобы хоть немного выпустить из себя то, что во мне скопилось.

Боль, ненависть, разочарование, безысходность.

Все это копилось во мне годами. А теперь я… я готова.

— Забудь, что я сказала про ментов. Я лично хочу убить эту тварь. За сына! Убью его за сына, — прорычала я, и хотела подняться с кровати, хотела все крушить, метаться в агонии, кричать, мне самой хотелось умереть!

Захар перехватил меня и крепко прижал к своему телу.

— Тише малышка, тише. В соседней комнате наш сын спит, не напугай его. Он и так много пережил. Я рядом. Слышишь меня? Я рядом. Не бойся ничего. Мы вместе это сделаем. Я даже разрешу тебе присутствовать при этом.

— Правда? — я замерла, посмотрев мужу в глаза.

— Правда. А теперь поспи. А я буду оберегать твой сон.

— Захар, я очень люблю тебя. Все эти годы любила.

— Нашу любовь даже годами не разрушить. Теперь я всегда буду рядом.

Глава 46

Возмездие.

После банка мы сразу поехали загород.

Я переоделась в более удобную одежду сразу в машине. Мы ехали в заброшенный ангар, в котором все эти дни находился Гриньковский.

Мысль о том, что я сейчас посмотрю в его глаза вовсе не вызывала во мне страха. Наоборот, мне хотелось это сделать. Сейчас, с осознанием того, где все это время провели мои родные люди.

Еще эти проклятые деньги… Зачем они им? Разве Градов зарабатывал на своем бизнесе не больше, чем лежит в банке на мое имя?

Ну вот почему, почему папа мне ничего не сказал? Почему?

— И все-таки я не понимаю, откуда Градов с Виктором узнали о деньгах. К тому же это было так давно.

— Мы обязательно зададим ему этот вопрос, Юльк.

— Ты помнишь? Ведь мы с тобой познакомились в парке, где Гринич приставал ко мне, — я перевела взгляд на мужа, а он кивнул, внимательно смотря на дорогу. — Значит уже тогда они знали о деньгах. А я по сей день ничего не знала, вернее до вчера.

— Как думаешь, есть вероятность того, что Градов был знаком с твоим отцом?

— Я не знаю, — покачала головой, повернувшись к окну, — может быть как-то на работе пересеклись?

— Вообще странно, что дядя ради такой суммы готов был разрушить чужие судьбы. Он же и сам неплохо зарабатывал в своей компании.

— Кстати, а что сейчас с ней?

— Жена правит. Она не долго траур носила. Как я понял, ей тоже доставалось.

— Ты не был на похоронах?

— Если бы я был на свободе, то приехал бы на похороны только чтобы… Ладно, — отмахнулся он. — Главное, ты жива моя девочка. О большем я и мечтать не смею.

— Просто в голове не укладывается. А что мама, есть шансы?

— Малышка, я пока ничего не знаю. Я сам неделю как на свободе.

От его слов мне стало больно. Я положила руку на его руку, которую он держал на бедре.

— Не грусти, все будет хорошо.

— Мне больно за вас с Гордеем, Захар.

— Ты думаешь мне за тебя не больно? Я два раза тебя терял, и оба раза на долгие годы. Когда я видел, как в тебя стреляли… малышка, я жить не хотел. Лишь мысль о сыне не давала мне сделать тот последний шаг.

— А я хотела его сделать, — прохрипела, понимая, что к глазам подступили слезы.

— Я вовремя успел. Все равно ты моя самая сильная и самая нежная девочка. Мы приехали, малышка.

Я не сразу заметила, что машина остановилась. А теперь ощутила в теле легкую дрожь. Стало не по себе от мысли, что я снова увижу эту тварь, хотя желание заглянуть в его глаза никуда не делось.

— Мы же не убьем его, Захар?

— Хм, а еще вчера ты хотела это сделать.

— Я была на эмоциях. Конечно, я ненавижу его, но брать на себя такой грех не хочу.

— Тебе и не придется. Идем?

Я кивнула, и прежде, чем выйти из машины, получила долгий поцелуй от любимого мужа.

— Один вечер ты просто обязана посвятить мне, — прохрипел он, не сводя взгляда с моих губ.