– Это никогда не кончится…

– Это точно продлится очень и очень долго. И мы должны быть сильными. Поскольку, как нам подсказывает само его название, цель терроризма – в том, чтобы нас терроризировать, запугать, разобщить, заставить нас реагировать нутром, забыв про разум и руководствуясь ужасом, который мы испытываем. Чем больше на нас нападают, тем яростнее нам нужно бороться с этим инстинктом. И тем труднее нам приходится. Но они добиваются именно этого. Они хотят сбить нас с пути. Раздробить нас, сделать нас легкой добычей.

Лудивина сжала зубы. Она едва не разрыдалась от ощущения собственной слабости, изнуренности. Травма, нанесенная ей недавним нападением, делала ее куда более чувствительной к собственным тревогам: они обрушились на нее внезапной лавиной. Голый мужчина, смерть, психологическое насилие, – почти все ее силы уходили на то, чтобы сопротивляться этому, и теперь, в момент откровенности, на нее внезапно навалились все осаждающие ее страхи.

Она вытерла щеки ладонью, но ком в горле никуда не делся. Ей нужно было во что бы то ни стало от него избавиться.

– Порой я испытываю тот страх, о котором ты говоришь… я боюсь, что в худшем случае этот конфликт кардинально изменит все наше общество. Двадцать первый век начинается с глобального кризиса – экономического, социального, демографического, миграционного, кризиса идентичности… под угрозой оказалась даже целостность нашей планеты. Я боюсь, что все эти страхи заставят нас наделать много глупостей. Если говорить только о терроризме, то какие страны, участвующие в конфликте, меньше всего от него страдают? Диктатуры. Государства, в которых никому не нужны конкретные доказательства, где малейших сомнений достаточно для того, чтобы начисто избавиться от угрозы, противника, где можно бросить в тюрьму или даже уничтожить любого, кто вызывает хоть какие-то подозрения, где законы нужны вовсе не для того, чтобы защищать свободы граждан, но лишь для того, чтобы защищать систему, где во имя безопасности допускаются любые виды слежки, любые методы. И, возможно, сегодня, в столь тревожное время, население наших демократических стран решит, что перед лицом безжалостного противника нам самим тоже следует ужесточить тон, и будет готово выбрать авторитарных глав государств, а те не побоятся заявить, что должны любой ценой обеспечить безопасность в стране. Я не говорю, что это случится завтра, но в этом и состоит знаменитый принцип лягушки: если бросить ее в кипящую воду, она выскочит и спасется, но если опустить ее в холодную воду, которая станет постепенно нагреваться, то лягушка поймет, что вода вокруг нее кипит, лишь когда будет уже слишком поздно. Самые экстремистские партии, как правые, так и левые, крайне редко получали такую поддержку, какую имеют сейчас: уровень их одобрения растет. Идеологический и экономический контекст все больше этому способствует… Законы, направленные на увеличение масштабов слежки, сами по себе не плохи, но важно следить за ростом их числа на фоне появления все более губительных для свободы идей. Важно создать правильную среду, обеспечить разумную умеренность, но прежде всего обуздать наши страхи, ведь именно из-за них мы творим невесть что.

Марк посмотрел на нее. Она на одном дыхании выпалила все то, что не давало ей покоя, – словно впервые за целую вечность нашла собеседника, которому могла излить душу. Все потрясения последних месяцев, которые она старалась спрятать как можно глубже, наконец-то вырвались наружу, обрели форму в словах, в конкретном страхе. Все шлюзы открылись.

Он погладил ее по щеке. Она восприняла этот жест как приглашение отбросить все тревоги и напоследок добавила:

– Мы должны стать воспитанными людьми, должны оценить ставки, сложности и тонкости происходящего в мире, научиться рассуждать без страха. Думать об общности, а не об отдельном человеке. Нам нужны деньги, нужно финансирование всей образовательной и общественной системы: в условиях полностью разрушенного общества, в ситуации, когда нам к тому же совершенно необходимо защищать страну, обеспечить это крайне сложно. Мы живем в поворотный момент развития наших демократических стран, ведь демократия в любой момент может обратиться в дым.

Марк не нашел слов, чтобы ей ответить. В каждую эпоху, начиная с самого зарождения цивилизаций, человечество переживало кровавые войны, трансформации стран, менталитетов, людей. Разве можно было надеяться на то, что этот век будет иным? Разве люди уже начали учиться на своих собственных ошибках?

Оставалось лишь надеяться, что это так и что человечество это докажет.

Кольцо сжималось.

Наконец-то.

Марк Таллек выступал на собрании в конференц-зале на втором этаже здания парижского ОР. Напротив него сидели Лудивина и двое ее коллег, полковник Жиан, Магали, Франк, Бен и начальник отдела Меррик. Все благоговейно слушали Марка, а он водил шариковой ручкой по прикрепленной к стене карте Франции.

– Рамки для сбора эконалога засекли арендованную машину в нескольких местах после ее появления на территории Франции, а позднее еще трижды на одной и той же прямой, неподалеку отсюда, на шоссе N2, между Тьё и Сен-Мар. Машина двигалась в сторону департамента Эна.

– И Бельгии, – заметил Франк.

– Да, вот только у наших бельгийских коллег на эту машину ничего нет. К тому же мы полагаем, что, раз ячейка действует в Париже, он не стал бы выезжать так далеко из своей зоны комфорта.

– Маячок GPS, установленный компанией, в которой арендовали машину, ничего нам не дал? – осведомилась Луди-вина.

– Нет, как мы и предполагали, НТ его снял и переставил на какую-то другую машину.

– Он трижды проехал через эту рамку? – задала вопрос Магали.

– Да, прежде чем сменил машину. Все подсказывает нам, что его убежище находится где-то в том районе. В глуши.

Гильем недоверчиво возразил:

– Нет, это вряд ли. В небольших городках люди знают друг друга в лицо, там нельзя остаться незамеченным…

– Поэтому у нас остается два наиболее правдоподобных варианта. Либо у них есть какой-то неизвестный нам сообщник, у которого они все живут, – на этот случай мы ведем масштабную проверку всех наших баз данных и ищем всех живущих в этом районе радикалов. Либо же они прячутся на лоне природы, в каком-то укромном месте. Это может быть хижина, ферма, заброшенный дом, или даже вагончик для кемпинга, палатка в лесу, все что угодно.

– И часто они прячутся на лоне природы? – забеспокоился Меррик.

– В последние дни перед атакой довольно часто. Они собираются вместе, проходят психологическую подготовку, а затем наносят удар.

Жандармы в тревоге переглянулись. Марк поднял руку, привлекая их внимание, и продолжил:

– Еще одна гипотеза такова: им нужна была настоящая база, чтобы тренироваться и чтобы изготовить взрывчатку. Так что спросите всех своих коллег в этом районе, не поступало ли в последнее время жалоб на странные выстрелы.

– В сельской местности, в самый разгар сезона охоты? – саркастически заметил Франк.