Фамилия Куваева – своего рода пароль, помогающий опознать своего.

О чём Куваев? О розовой чайке, бичах, чукотском золоте, полярной экзотике… А ещё о чём?

О том же, о чём все остальные хорошие книги. Литературная территория Куваева куда обширнее его Территории. Куваевские тексты – именно «проза»: веское, суровое, серьёзное слово. Прочная горная порода, на которую можно опираться и на которой можно строить. Хлеб и мясо – не какие-нибудь легкомысленные конфеты или соусы.

С ухода Куваева из жизни прошло больше сорока лет. Его именем названы перевалы, улицы, библиотеки. В 2008 году писателю присвоили звание почётного гражданина Магаданской области (в один день с Юрием Билибиным). Имя Куваева получила одна из чукотских вершин, на которой ещё в 1999 году экспедиция мастера спорта СССР по туризму Рудольфа Седова установила памятную доску. В 2005 году постановлением правительства РФ за подписью Михаила Фрадкова этой до того безымянной горной вершине высотой 1101 метр в центральной части Шелагского хребта Чукотского нагорья официально присвоено наименование «Гора Куваева». Расположена она в 70 километрах к востоку от Певека. «Вятская фамилия ещё будет на карте Союза», – шептал, как мы помним, «болотный бог» герою Куваева.

Племянник писателя Дмитрий Куваев (р. 1961), сын Галины Куваевой и Георгия Бартишвили – «младенец Димка» из рассказа «Устремляясь в гибельные выси» – тоже окончил МГРИ. В своём доме в Королёве, неподалёку от бывшего жилья дяди, он воссоздал интерьер куваевской комнаты: звериные шкуры, рога тэка, картины Ивана Гриценко, компас, пробковый шлем, портрет Хэма в свитере, трубочный табак… Книги: тот самый Ливингстон 1947 года издания, «Моби Дик», «Прощай, оружие!», Рокуэлл Кент, Джозеф Конрад, Томас Вулф, Ивлин Во, Водопьянов, Моуэт, Дарвин, Эйнштейн, Бор, Винер… Во дворе выложена карта СССР, где каждый хребет обозначают привезённые из соответствующего района камни. Рядом лежит базальт, который Олег в Терсколе использовал в качестве рабочего стола, писал на нём «Территорию».

В 2012–2013 годах наследники писателя выпустили в Москве (издательство «Престиж Бук») трёхтомное собрание его сочинений, включая удивительные в своей искренности и откровенности письма. Их можно рассматривать и как «дневник писателя», и как публицистику, дополняющую прозу. Порой читаешь чьи-нибудь дневники и думаешь: какой у человека ад в душе… С Куваевым – напротив: читаешь и видишь, какой это был ясный, честный, правильный в хорошем смысле слова человек. Серьёзно относившийся к себе, другим, работе…

Названное издание уже стало раритетом, букинисты продают его втридорога. Но вот парадокс: по недостатку средств многое – записные книжки, часть писем – не вошло в собрание. Выходит, рынок в этой сфере сам по себе ничего не регулирует? Почему-то рынку сегодня эти книги не очень нужны. Но людям – нужны, в этом сомнений нет. Как нужны красота, вера, добро.

Необходимо готовить новое – первое полное собрание сочинений Куваева, свободное от ошибок и пробелов предыдущих изданий.

…Наша моторная лодка идёт вдоль охотоморского берега. Из распадков, где видны (это в июле) пятна слежавшегося не то снега, не то льда, ползут клочья тумана. Устье реки, строеньице на берегу, заросли кедрового стланика. В реку по кипящему перекату ползёт на нерест горбуша, которую ловят бродящие вокруг бурые медведи. Кричат чайки, из воды высовываются блестящие нерпичьи головы, берег покрывает слой гниющих водорослей, и где-то ползают по морскому дну бронированные колючие крабы.

Вернувшись в места, покрытые интернетом, ты узнаёшь последние новости, но всё это неправильная, ненастоящая повестка. Здесь важнее, откуда завтра подует ветер и каким будет прилив.

А когда выложишь селфи с медведем в десятке метров от себя, напишут, что это фотообои.

Настоящее стало непривычным. Куваев – настоящий, как рыба и металл северных рек. Он и сам от фейсбуков и сериалов своего времени стремился в осязаемый «офлайн»: к камням, лодкам, ружьям, тундре… Оттого и тексты его – самой высокой, благородной пробы.

Куваев даёт свои – не окончательные, но ответы на вечные вопросы из серии «что делать» и «как жить».

Сам он писал, что жизнь, скорее, проиграл. Беззаботным взглядом на мир не отличался, от себя требовал вдвойне и втройне. Считал, что выдавать халтуру не имеет права, почти всё, что написал, беспощадно называл «плешью»…

Выиграл он или проиграл? Это смотря с чем сопоставлять: с задачами, которые он сам ставил себе, или же с тем, как протратили жизнь другие. Мы с вами, например. Кого не было на тех самых тракторных санях и чьё лицо не обжигал морозный февральский ветер.

Куваев оставил книги, которые его пережили и ещё надолго переживут. Стал первым из славного ряда писателей-северян. Написал не только о Севере – о человеке, сформулировав кодекс поведения, правила жизни. Он ценен и интересен не только как литератор, но как человек определённого типа, для которого главное – работа, ответственность, долг. Собственно, в этом секрет и писательского его успеха, если слово «успех» здесь уместно: писать, как живёшь, и жить, как пишешь, отвечать за свои слова. В «Весенней охоте на гусей» он говорил о «людях, приспособленных для грузовика», которые гибли и будут гибнуть, ибо грузовик идёт по первым дорогам. Куваев задавался вопросом: что будет, если кончится род этих людей? В «Тройном полярном сюжете» он отвечает себе: «Мудрость природы заключалась в том, что род их не исчезает, на смену приходят, должны приходить другие». И совершенно неважно, что пассионарии – всегда в меньшинстве.

В этой короткой жизни есть другая – высшая успешность. Куваев показал, что можно и так: найти свою точку, дорогу и работу, позволить себе жизнь на своём месте и бегство на свою территорию.

Хотя удалось ли оно по-настоящему ему – умершему недалеко от Москвы, откуда он так рвался куда-нибудь к Ледовитому?

Вспоминая «тигра скал» Михаила Хергиани, погибшего в тридцать семь лет в итальянских Доломитовых Альпах, Куваев писал: «Надо жить так, чтобы люди держали память о тебе бережно, как держат в ладонях трепетную живую птицу».

Теперь эти строки – и о нём самом.

Памятником поэту от геологии академику Ферсману стал редчайший минерал ферсманит, содержащий титан и ниобий.

Горный инженер человеческих душ Куваев придумал минерал миридолит, химического состава которого не знает ни один учёный.

«Камни – живые», – писал Куваев. А смерть, как говорил один из героев его «Территории», – всего лишь переход из мира биологического в мир минералов.

1934, 12 августа – родился на станции Поназырево Ивановской Промышленной (Костромской) области в семье Михаила Николаевича и Павлы Васильевны Куваевых.

1942 – пошёл в первый класс в деревне Кузьмёнки Юмского сельсовета Кировской области.

1944 – семья Куваевых переезжает на разъезд Юма Свечинского района Кировской области.