Я подошел к ней сзади и обнял ее за талию. Она инстинктивно отстранилась:

— Я бы хотела подняться на гору, Фенн.

— А у тебя хватит сил?

— Тропинка не очень крутая, а торопиться нам некуда.

Дорога шла через заросли. Вокруг нас прыгали белки и кричали сойки. Панорама открылась только на каменной вершине, похожей на спину ящера. Оттуда была видна вся деревня, а наша машина казалась жуком, поблескивающим на солнце среди пыли.

— Здесь холоднее, чем внизу, — заметил я.

— Как всегда.

Отойдя, Мэг присела на валун и посмотрела в сторону Брук-Сити. Я сел на камень пониже, глядя на ее профиль.

— Мне казалось, Фенн, что там, внизу, незнакомый и заманчивый блистательный мир. Я думала, что, когда вырасту, отправлюсь туда, стану настоящей леди и буду устраивать собственные чаепития.

— Пожалуйста, дорогая… — Мой голос звучал хрипло.

Мэг озадаченно посмотрела на меня:

— У всех девочек бывают свои мечты. Я хотела быть в центре событий, стать кому-то нужной. Теперь я, по крайней мере, нужна моим детям. Я думала, что нужна и Дуайту, но ошибалась. Так что, дорогой, мне не на что жаловаться. Я справлюсь…

Она улыбнулась. Я почувствовал, будто какая-то горячая волна внутри меня вырвалась на свободу, угрожая задушить. Прижавшись лицом к юбке Мэг, я услышал собственный голос:

— Помоги мне. Пожалуйста…

Подняв взгляд, я сквозь застилавшие глаза слезы увидел на ее лице озадаченное удивление.

— Но ведь ты ни в ком не нуждаешься, дорогой. Ты такой… самодостаточный. Я рада, что ты меня любишь, но тебе нужно от меня так мало. Тебя даже смущало, когда я говорила о своей любви. Но я привыкла… довольствоваться тем, что имею.

Одно ее слово кольнуло меня больнее остальных.

— Самодостаточный? — воскликнул я. — Да без тебя я — ничто! Без тебя бы весь мир превратился в лед. Только ты способна его согреть. Я просто не могу…

Мэг обняла меня, а я продолжал говорить долго и бессвязно. Я понял, что в каком-то смысле никогда не говорил откровенно с моей женой, да и вообще ни с кем. Я никому не позволял залезать мне в душу и не подозревал, сколько на мне защитных слоев, пока не сорвал их, один за другим. Это было болезненной и эмоционально изнурительной операцией.

Когда все было кончено, мы узнали друг друга по-настоящему. Я видел любовь, светившуюся в глазах Мэгги, и не мог наглядеться на нее. Не бывает ни холодных мужчин, ни холодных женщин. Есть только одинокие и испуганные люди, опасающиеся всего, что может причинить боль.

Мы чувствовали себя как влюбленные после первого свидания. Пошарив в корнях древней сосны, растущей среди камней, Мэг нашла клад своего детства. Коробка была цела, хотя и заржавела. Я с трудом открыл ее, и Мэг начала передавать мне свои сокровища. Пятнистая морская раковина. Восточная монета. Пуговица с зеленым прозрачным камнем. Обрывки алой ленты. Листок бумаги, на котором было что-то написано детским почерком, но чернила выцвели, и я не мог разобрать слова.

Мэг с гордостью посмотрела на меня.

— Видишь? «Я люблю тебя». Это признание ждало тебя все эти годы. А ты должен запомнить эту дату навсегда и каждый год дарить мне что-нибудь, потому что именно сегодня мы познакомились по-настоящему.

Другое событие произошло через неделю, в кабинете Лэрри Бринта.

— Не могу этого понять, Фенн, — сказал он, озадаченно покачивая головой. — Город начинает оживать. Два завода открываются вновь, а через месяц вступит в строй третий. Дейви Морисса занял место Кермера, что как будто устраивает всех, так что если ты сядешь за этот стол, то окажешься в лучшем положении, чем я.

— Мне очень жаль, Лэрри, но…

— То, как все обернулось, делает тебя абсолютно приемлемым для группы Хейнамена, Скипа Джонсона и прочих. Ты не можешь отказаться от такой перспективы, мой мальчик.

— И тем не менее я вынужден это сделать.

— На что ты рассчитываешь, лишившись работы?

— Конфискованные деньги, которые обнаружили в запертом бардачке машины Макарана, наконец передадут Мэг. Ковальскому пришлось здорово попотеть, чтобы этого добиться. Она получит около двух тысяч.

— По-твоему, этого достаточно, чтобы уйти в отставку?

— Достаточно, чтобы мы могли уехать и подыскать место, где нам захотелось бы обосноваться.

— Скажи мне честно, Фенн, в чем дело? Я знаю, что ты по натуре идеалист. Может быть, тебе надоели компромиссы и сделки, на которые нам приходится идти в Брук-Сити, чтобы обеспечить людям тот минимум законности, который мы можем себе позволить?

Я пожал плечами:

— Конечно, мне это не слишком нравилось, но, думаю, я буду в той или иной степени сталкиваться с подобными явлениями всюду, раз уж я должен жить в мире, который не в силах изменить.

— Значит, причина в том, что ты рассказал Мэг, кто в действительности убил Макарана?

— Да, она знает, что я убил его, и понимает, почему я это сделал. Конечно, жить с сознанием этого будет нелегко, но мы справимся.

— Тогда почему, черт возьми, ты должен уехать?

— Не думаю, что это покажется тебе благоразумным.

— Попробуй меня убедить.

— Я становлюсь другим человеком, Лэрри. Это нелегко, но это делает меня счастливее. Я учусь быть… эмоционально честным. Но все старые привычки находятся здесь, и они мешают мне. Для нас обоих лучше начать все заново. Может быть, я уже не буду таким хорошим копом, как раньше, хотя Мэг считает, что я стану еще лучше. Но я должен проверить это на новом месте. Ты в состоянии с этим примириться?

— Очевидно, у меня нет иного выхода. — Он вздохнул. — Я напишу тебе рекомендации.

— Значит, я смогу уехать через месяц?

— Сможешь, Фенн. Отцы города по доброте душевной вернут тебе пятьдесят процентов того, что ты внес в пенсионный фонд, так что лучше поскорее обратись с ходатайством. В казначействе дела делаются медленно.

На полпути к двери я обернулся и посмотрел на усталое лицо школьного учителя:

— Спасибо, Лэрри.

— За что?

— За многое, но главным образом за то, что ты не просишь меня остаться в качестве личной услуги.

— Я об этом подумывал. И что бы ты ответил?

— По-твоему, я должен рассказать тебе?

— Пожалуй, нет, Фенн. Положительный ответ подверг бы меня искушению, а от отрицательного никто из нас не почувствовал бы себя лучше.

Когда я спускался по лестнице, меня нагнал Докерти. Он выглядел как человек, собирающийся на прием в посольство.

— Откуда эта распутная ухмылка, старина? — осведомился Стью. — Это на тебя не похоже. Должно быть, нарвался на лакомый кусочек.