Девушка немного подумала, потом произнесла на одном дыхании:

– Проект «Тритон» был создан для внедрения клонов со специальными возможностями в общество врага. Специальные возможности подразумевали способность изменять внешность и копировать представителей Сообщества. После того, как было создано несколько тысяч подобных образцов, проект закрыли, так как образцы эти поняли, что могут копировать не только эхиров, но и людей тоже. Федерация обнаружила в «Тритоне» источник повышенной опасности и отдала приказ на уничтожение всех, кто имел к этому принадлежность. Клоны же, воспользовавшись своими способностями, просто разбежались по планете и по слухам организовали какое-то тайное движение, направленное против Федерации.

– Все верно, – произнес Айзенберг. – Только сначала образцы разбежались и обосновали свое тайное общество со всеми последствиями. Лишь после этого Федерация открыла на них охоту.

Дарна пожала плечами.

– Откуда, кстати, вам известно об этом?

– Не помню точно, – ответила она. – Федерация не делала из этого особого секрета. Да и ваши споры об этом несколько минут назад о многом рассказали.

Повисла тишина. Казалось, все присутствующие сильно смутились, услышав сказанное этой девушкой.

– Какого рода отношения связывали вас с Хьюстоном?

– Это не относится к делу, – произнесла Дарна.

– Отвечайте на вопрос.

– Хорошие отношения, – съязвила она, непроизвольно бросив взгляд на Инспектора Кларка.

Это человек казался ей наиболее «адекватным» из присутствующих, и можно было рассчитывать, что он не допустит перехода каких-то личных «границ».

– Вы любили его?

– Не знаю, сложно сказать. Он мне нравился как мужчина. В нем было что-то обнадеживающее. Вряд ли это была настоящая любовь. Но я готова была создать с ним семью и провести в его обществе остаток жизни.

– Насколько нам известно, вы беременны. Это его ребенок? – Да.

– Эткинсон знал о вашей связи?

– Думаю, да. Но он был против этого.

– Почему?

– По его мнению, это могло помешать той работе, что выполнял Хьюстон.

Генерал задумчиво поскреб подбородок.

– Хьюстон, я так полагаю, не мог знать об этом ребенке, – спросил он.

– Конечно, нет.

– У него были планы относительно вас?

– Какое отношение это имеет к делу?

– Самое прямое, – рявкнул Айзенберг. – Он хотел вывезти вас с планеты?

– Да, и я готова была уйти с ним.

– Значит, работа, которую он делал, не вполне устраивала его.

– Это трудно назвать работой, если вы повернули все таким образом. Дело в том, что Хэнс не был наемником, он просто выполнял приказы Джима как в армии, как на войне. Понимаете, о чем я? Более того, Хьюстон считал, что Эткинсон ликвидирует его после того, как последнее задание будет выполнено.

– То есть здесь был замешан какой-то криминал.

– Скорее всего, да. Хьюстон как-то обмолвился, что Джим, возможно, не станет «марать руки» сам, а просто укажет на Хэнса Федерации, и военный аппарат сам его устранит.

– Так, – генерал принялся прохаживаться по залу. – Почему же Хьюстон не сбежал с Гайгана во время одного из заданий? Раз уж он был уверен, что его… устранят.

– Думаю, из-за меня, – ответила девушка, заметно помрачнев. – Он не мог уйти один. Наверное, он любил меня.

– Все же я настаиваю на том, что Хьюстон был одним из образцов «Тритона», – не унимался Чейз.

– Похоже. Так оно и было, хотя у нас нет прямых доказательств.

– Он хотел сбежать с планеты, – продолжал Адам. – Как он, по-вашему, собирался это сделать? А я скажу вам как: у него был козырь, козырь, которым он намеревался воспользоваться – это возможность принимать другой облик. По-другому пройти контроль в порту невозможно. Какие доказательства вам еще нужны?

– А как же тогда она, – инспектор Кларк встал со стула и указал на Дарну, – она тоже образец «Тритона»? Или он собирался пронести ее в чемодане?

– Мы можем провести более тщательный анализ…

– Послушайте меня. Мы копаем не там. Эта женщина не прольет нам свет на то, что произошло, просто потому, что она ничего об этом не знает. Мы, со своей стороны, не можем ее отпустить, так как нам не за что больше зацепиться, но, признав это, мы продвинемся гораздо дальше в своих предположениях, чем сидя здесь и задавая друг другу одни и те же вопросы вот уже который день.

– Хорошо, инспектор, – сказал Чейз. – Оставьте женщину в покое и выдвиньте свою теорию.

С этими словами агент сел.

– По моему мнению, – продолжал Кларк, – Эткинсон и его команда были той самой организацией «Черный день», что боролась за права клонов и вечно путалась у нас под ногами. Не исключено, что Хьюстон был одним из образцов «Тритона» и нужен им был для внедрения и диверсий, но повлиять на исход войны и стать причиной того, что произошло, этот «мусор» никак не мог.

– Мы знаем, что повлияло на исход войны, – сказал генерал. – Так же знаем, кто уничтожил флот Федерации и силы Сообщества. Это наш недочет, это наше упущение. Мы просто недооценили степень организованности местного «населения», но кто-то должен был стоять «у руля». Кто спланировал все это? Как этим животным удалось просочиться так глубоко в наши ряды, и как у них получилось действовать настолько синхронно и слаженно?

– Боюсь, об этом мы никогда не узнаем.

– Предположения Хьюстона относительно того, что Эткинсон собирается избавиться от него, подтвердились? – спросил генерал Дарну.

– Я не знаю, – ответила она. – Скорее всего, да, потому что люди Джима после переезда с нефтяной платформы стали удерживать меня в качестве заложницы. Эткинсон боялся, что Хьюстон либо сбежит, либо прикончит его первым. Я была своего рода гарантией того, что Хэнс вернется.

– Куда переместилась база?

– На побережье Торы. Кажется, на северную сторону. Там ждал отряд клонов в полном вооружении и готовый выступать.

– У «Черного дня» могла быть собственная армия? – спросил Чейз.

– Запросто, – ответил генерал. – Эта организация могла иметь гораздо большее влияние, чем мы могли предполагать. А вот уже среди них могли быть и оборотни.

– Если «местные» объединили силы…

– Они не объединяли сил ни с кем. Они всегда были сами по себе. Они ждали все это время, готовились, изучали нас, а потом нанесли удар.

– Нанесли удар именно в тот момент, когда мы перестали воевать по правилам, – произнес Рей. – Когда мы превратили войну в бизнес и стали вкладывать в нее средств больше, чем того требовалось, ради получения сверхприбылей.

Айзенберг поднял руку, требуя тишины.