— Ты чем-то обеспокоен?

— Я… Нет, — пробормотал Гедер.

Басрахип улыбнулся, не отрывая от юноши взгляда темных глаз.

— Послушай меня, лорд Паллиако. Вслушайся в мой голос. Ты можешь мне доверять.

— Я только… Можно мне тоже воды?

Басрахип поднял ведро, и Гедер, обхватив медные бока обеими руками, принялся медленно пить. Прохладная вода пахла металлом и камнем. Напившись, он отдал ведро Басрахипу, тот занес его над колодцем и отпустил. Веревка зазмеилась вниз, и вскоре послышался плеск — неожиданно громкий.

— Ты можешь мне доверять, — повторил верховный жрец.

— Я знаю.

— Расскажи мне. Ничего дурного из-за этого не случится.

— Рассказать что? Я не очень понимаю, о чем речь.

— Прекрасно понимаешь, — заметил великан, поворачивая обратно к храму. Гедер поспешил с ним поравняться. — Почему ты пошел искать Синир Кушку? Что тебя сюда привело?

— То есть…

— На протяжении многих веков к нам приходили другие. Те, кто наткнулся на нас случайно. Ты же намеренно нас искал. Что тебя сюда привело?

Двое жрецов помоложе прошли мимо, направляясь к колодцу. Гедер хрустнул пальцами и нахмурился, вспоминая, с чего все началось. Когда он впервые услыхал легенду? Впрочем, какая разница…

— Везде и всегда, — начал он, медленно подбирая слова, — мне встречалась только ложь. Я не знаю, кто мои друзья. Честно. Не знаю, кто отдал мне Ванайи. Или кому в Кемниполе выгодна моя смерть. Как будто при дворе все играют в игру, а я единственный не знаю правил.

— Ты не обманщик.

— Отчего же. И лгал, и скрывал. Я знаю, как это легко.

Басрахип остановился и присел на валун, широкое лицо оставалось спокойным, даже безмятежным. Гедер скрестил руки, в груди закипел гнев.

— Я всегда был пешкой в чужих играх. Кого еще сажать в уборной на подпиленные доски? Кого поднимать на смех? А книга? Алан Клинн сжег мою книгу!

— Потому ты к нам и пришел?

— Да. Нет. То есть… В детстве я придумывал себе истории, как в старых сказаниях. Где я веду армию в заведомо проигрышную битву и побеждаю. Или спасаю королеву. Или спускаюсь в преисподнюю и похищаю свою мать из царства мертвых. А действительность раз за разом меня разочаровывала. Знаешь, как это бывает?

— Знаю, — кивнул верховный жрец. — Ты пришел сюда не ради трактата, лорд Гедер. Ты пришел отыскать нас. Меня.

Губы Гедера сами собой скривились в мрачной, жесткой усмешке.

— Да. Потому что я хочу знать правду. Потому что мне до смерти надоело гадать и недоумевать. Вокруг меня только ложь, предательство и чьи-то игры. Я хочу стать тем единственным, кто может все пресечь и увидеть истину. Я читал про конец всех сомнений.

— Удовлетворишься ли ты одним лишь знанием?

— Да, — ответил Гедер.

Басрахип помолчал, вслушиваясь. Вокруг них покружила муха, присела на широкую голову жреца — и вновь улетела.

— Нет, — сказал Басрахип, поднимаясь на ноги. — Иного ты ищешь. Однако тебе осталось немного, лорд Гедер. Совсем немного.

— Я слышал их разговоры, — прошептал слуга. — Нас убьют во сне.

Гедер сел на постели, в комнате царил мрак. Перешептывание явно предназначалось не для его ушей — останься он лежать, дальнейшего бы и не расслышал. Юноша подкрался к двери и сел, прижавшись спиной к стене. Слуги теперь шептались всего шагах в пяти от него.

— Прекрати болтать ерунду, — одернул говорящего оруженосец. — Сам себя запугал.

— А вот и нет, — возразил первый голос громче и резче прежнего. — Неужели им нужно, чтобы кто-то о них знал? Неужели они забились на край света только ради того, чтобы ждать гостей?

Третий голос что-то пробормотал, Гедер не расслышал.

— И пусть их, — ответил первый голос. — Я слыхал, что он сжег Ванайи по чистой прихоти. И смеялся, глядя на пожар.

— Еще одно непочтительное слово о его милости — и убьют тебя совсем не эти песчаные мартышки в монашеских балахонах, — заявил оруженосец. — Мне проще победить сотню самозваных богов, чем сказать ему слово поперек.

Гедер крепче обхватил колени, ожидая, что вот сейчас-то в очередной раз нахлынет боль, — однако остался на удивление спокоен. Ни боли, ни даже злости. Он поднялся, уже не заботясь, услышат его или нет; слуги за дверью тут же притихли, но ему было все равно — проклинают ли, верны ли, живы ли… Ощупью найдя одежду, он натянул рубаху и штаны. Со шнурами особо не возился: приличия соблюдены — и ладно. Басрахип не осудит.

Он вышел под ночное звездное небо, переступив через слуг, которые усиленно притворялись спящими, и свернул к тропке, ведущей вдоль склона. Земля холодила ступни, камни впивались в кожу. В первой же попавшейся комнате он растолкал спящего монаха.

— Отведи меня к Басрахипу, — велел он.

Верховный жрец спал где-то в глубинах храма, в совершенно темных покоях, на слишком коротком для него тюфяке. Монах, приведший Гедера, поставил на пол свечу и, отвешивая поклоны, попятился к выходу. Басрахип подтянул огромную ногу под огромное туловище и сел, проницательно глядя на Гедера совершенно не сонными глазами. Юноша кашлянул.

— Я тут все думал. Над твоим вопросом. Я хочу подчинить себе двор. Хочу, чтобы поплатились те, кто меня использовал для своих игр. Хочу их унижения, чтобы весь мир показывал на них пальцем и потешался.

Верховный жрец не двинулся, лишь медленно расползлись в улыбке губы. Подняв массивный палец, он ткнул им в сторону Гедера.

— Да. Да, ты хочешь именно этого. И теперь скажи мне — мой друг, мой брат, — тебе этого будет довольно?

— Для начала — да.

Верховный жрец откинул голову и зашелся в громовом хохоте, при свете свечи зубы сияли белизной, как слоновая кость. Обернувшись одеялом, он встал, и Гедер вдруг понял, что сам улыбается в ответ. Высказать наконец давнее желание и увидеть, что его правильно поняли, было все равно что сбросить с груди давящий камень.

— Я надеялся, лорд Гедер, — проговорил жрец. — С того самого мига, как увидел тебя — благородного мужа из великого народа, я надеялся, что время настало. Что ты станешь тем знамением, которое пошлет нам богиня. И ты им стал. Брат Гедер, ты и есть знамение. Ты нашел свою истину, и если ты ее восславишь, то я исполню что должно.

— Восславить?..

— Кемниполь. Великий город в сердце твоей империи. Поклянись, что воздвигнешь там храм — первый храм новой эры, свободной от лжи и сомнений. И тогда я пойду с тобой, и через меня…

Великан протянул руки ладонями вверх — свет стоящей на полу свечи затмился, словно верховный жрец протягивал Гедеру полные горсти тьмы. На губах юноши по-прежнему играла счастливая улыбка, сердце переполнялось легкой беззаботностью, какой Гедер не знал с того дня, когда полгода назад выгребал горсти драгоценностей из спрятанных во льду ларцов.