Фелия стояла на вершине парадной лестницы в пурпурном бархатном платье, вышитом серебром по рукавам и вороту. Когда-то оно, должно быть, ей шло. Клара отдала лакею шаль и поднялась к Фелии.

— Клара, дорогая, — заговорила та, с вымученной улыбкой беря кузину за руки. — Я так по тебе скучала, не передать. Такой ужасный год! Входи же.

Клара кивнула рабу-привратнику — вместо привычной дартинки у входа стоял сурового вида ясурут, который не поклонился в ответ. Уже на пороге залы Клара услышала его окрик:

— Эй ты! Стоять!

Изумленная таким обращением к своей персоне, она обернулась — и увидела, что окрик предназначался Винсену Коу: ясурут, вскочивший на ноги, держал ладонь у груди Винсена, преграждая путь. Егерь вдруг сделался неестественно спокоен.

— Он со мной, — бросила Клара.

— С оружием нельзя, — рявкнул раб-привратник. — Стоять здесь.

— При всем уважении, миледи, это исключено, — заявил егерь, по-прежнему не отрывая глаз от ясурута.

Клара прижала ладонь к щеке. Фелия разом побледнела, руки ее беспорядочно заметались, как вспугнутые птицы.

— Тогда оставьте здесь клинки, — велела Винсену Клара и тут же обернулась к кузине: — Надеюсь, мы можем положиться на законы гостеприимства?

— Конечно, — торопливо согласилась Фелия. — Конечно же. Безусловно.

Винсен Коу на миг замер, и Клара не могла не согласиться: заверения Фелии звучали бы куда убедительнее, не будь повторены трижды. Помедлив, Винсен потянулся к поясу, расстегнул пряжку и вместе мечом и кинжалом вручил пояс привратнику. Ясурут кивнул, разрешая пройти.

— Ты, кажется, похудела, пока мы не виделись, — заметила Клара, шагая рядом с кузиной. — Ты здорова?

Фелия в ответ улыбнулась так криво, что улыбка превратилась в гримасу.

— Здесь так беспокойно! С тех самых пор, как король выслал Куртина и Алана. И вас, конечно. После этого стало тяжело. Фелдин почти не спит. Лучше бы все продолжалось по-прежнему.

— Мужчины, — вздохнула Клара, беря кузину за руку. Фелия отпрянула было, но, словно что-то припомнив, ответила на прикосновение кивком. Клара продолжала: — Доусон тоже сам не свой. Радуется обрывкам любых сплетен. Мир сошел с ума.

— Я люблю короля и храню верность престолу, — пролепетала Фелия. — Но Симеон делает что-то не то. Правда ведь? Сначала скандал, потом король отправляет придворных в ссылку — теперь все подозревают самое страшное. Разве так можно…

Хозяйка свернула к широкому пролету черной полированной лестницы, и на самом повороте Клара услыхала мужские голоса — кто-то спорил в дальнем конце зала. Один голос — Фелдина Мааса, второй тоже странно знакомый, слов не слышно… Клара поймала взгляд Винсена Коу и кивнула в ту сторону: разузнай что можно.

Егерь качнул головой: нет.

Клара подняла брови, но Фелия уже дошла до площадки лестницы и повела рукой в сторону широкой гостиной.

— Подождите здесь, — велела Клара, проходя в двери.

— Как прикажете, миледи, — кивнул Винсен Коу и, повернувшись спиной к стене, застыл в позе стражника, к досаде Клары всем видом показывая, что ничего разведывать не будет.

Гостиную с прошлого визита Клары успели заново отделать в красных, с золотом, тонах, однако ее любимый диван у окна оставили на том же месте. Как заботливая хозяйка, Фелия уже приготовила кузине трубку из дерева и кости, так что Кларе оставалось лишь набить ее табаком.

— Не знаю, что теперь делать, — не унималась Фелия. Она села на диван и, подавшись вперед, зажала ладони между колен, как ребенок. — Уговариваю себя, что все не так плохо, а потом просыпаюсь среди ночи и не могу глаз сомкнуть. И Фелдина вечно нет. Ложится вместе со мной, но стоит мне уснуть — опять идет разбирать какие-то письма, с кем-то совещаться…

— Времена тяжелы, ничего не скажешь, — поддакнула Клара, зажигая трубку от специально поставленной тонкой серебристой свечи.

— Принца собирались отдать на воспитание Куртину, — продолжала Фелия. — А теперь Куртин в ссылке, все дерутся за право быть опекуном Астера. Вроде бы… Вроде бы его могут отдать Фелдину. И я буду воспитывать принца. — Фелия хихикнула. — Представляешь? Я — и воспитывать принца.

— Астер всего лишь мальчишка, у меня таких трое. Когда растишь мальчиков, самое главное — держать подальше хрупкие предметы.

— С мужчинами то же самое, — вздохнула Фелия. — Они тоже не видят, что и как разбивают.

Клара пососала чубук и выпустила клуб сладкого серого дыма.

— В том-то и дело. Придворные разбирательства касаются не только нас, они затрагивают Нордкост и Астерилхолд. Да и Саракал с Халлскаром тоже не останутся в стороне.

— Я знаю.

— А в таком случае, — нарочито беззаботно продолжала Клара, — что нам с этим делать?

— Не знаю, почему всех это так волнует. Астерилхолд, Антея и Нордкост веками подчинялись верховным королям, все между собой переженились… Если подумать — мы ведь в сущности одно королевство…

— Как верно! — кивнула Клара, пересаживаясь поближе к кузине, которая теперь сосредоточенно расправляла платье, обирая с ткани несуществующие нитки.

— Я просто не понимаю, почему столько разговоров о мечниках, лучниках и прочем. Разве битвы кому-то нужны? Что проку в войнах? Мы ведь, в сущности, одно королевство!

— Да, но пока есть престол в Кемниполе и другой престол в Калтфеле, всегда найдутся охотники побряцать друг перед другом мечами, — заметила Клара. — Ведь так?

Фелия вздрогнула, стиснув колено так, что побелели костяшки пальцев. Интересно…

Клара кашлянула и, словно не заметив, продолжала как ни в чем не бывало:

— Трудность в том, чтобы дать всем шанс сохранить лицо без особых потерь. И нам нужно придумать выход. Я знаю, Доусон согласится на примирение лишь в том случае, если ему не придется ни перед кем гнуть шею. Подозреваю, что твой Фелдин таков же.

— Фелдин на это не пойдет. Он уже чувствует себя победителем, и если принц вправду у нас поселится…

Клара ждала.

— Ты ведь знаешь, как я восхищаюсь Доусоном, — продолжала Фелия. — Он всегда такой стойкий и преданный. Даже если был резок с Фелдином — то не из-за злобы или вражды, а лишь оттого, что пытается сделать мир лучше.

— Ну, совсем беззлобным я бы его не назвала, но я понимаю, о чем ты говоришь.

Фелия нервно хихикнула.

— А ты слыхала, что Рания Хирен беременна? — спросила она. Клара миг поколебалась, однако решила, что можно позволить кузине сменить тему.

— Опять? Который по счету раз?

— Восьмой, если считать только живых. Трое родились мертвыми.

— Поражаюсь, как у нее хватает сил, — заметила Клара. — Сердце у нее добрейшее, она ужасно мила, но после близнецов стала походить на половую тряпку. Она не виновата, конечно, просто кожа такая.