Вейн сел на заднее сиденье. Мэнкс открыл дверь, склонился в салон и предложил ему тарелку и сок. Юный Кармоди заметил, что он не дал ему вилку. Мэнкс мог говорить, как сельский полоумный, но он не предоставлял своему пассажиру колющее оружие. Когда мальчик взял тарелку, Мэнкс забрался на заднее сиденье и сел рядом с ним.

Он сказал, что ад не был слишком горячим для тех людей, которые химичили с детьми. Однако Вейн готовился к его похотливым прикосновениям. Скорее всего, Мэнкс потянется между ног Вейна и спросит, можно ли поиграть его скрипкой. И когда он приступит к домогательствам, Вейн сразится с ним, проиграет и станет жертвой приставаний. Он бросит завтрак в старика. Он будет кусаться.

Впрочем, это было не важно. Если Мэнкс захочет стянуть шорты Вейна и сделать – ну, понятно что, – он начнет сопротивляться. Даст яростный отпор. Тут не будет никакой альтернативы. Вейн приложит к этому все силы. А потом он притворится, что тело принадлежит кому-то другому, и будет думать о лавине, которую видел вместе с отцом. Он с тихим облегчением представит, что его засыпает снег. Однажды его где-то закопают (скорее раньше, чем позже, подумал он), и не важно, что Мэнкс сделает с ним. Он лишь надеялся, что мать никогда не узнает об этом. Она и так уже была несчастная – сражалась с безумием и алкоголизмом. Ему бы не хотелось становиться для нее источником еще большей боли.

Но Мэнкс не касался его. Вздохнув, старик вытянул ноги.

– Я смотрю, ты уже выбрал для себя праздничные украшения, – сказал он. – Повесишь их на ель, когда мы прибудем в Страну Рождества. Чтобы заявить о своем появлении в том мире.

Вейн посмотрел на правую руку и с удивлением увидел, что снова держит сонную луну. Он потирал ее дугу своим большим пальцем. Что интересно, мальчик не помнил, как доставал ее из кармана.

– Мои дочери привезли с собой маленьких ангелов, чтобы отметить конец своего путешествия, – сказал Мэнкс задумчивым голосом. – Береги эту игрушку. Охраняй ее, словно свою собственную жизнь!

Он похлопал Вейна по спине и кивнул на передний салон машины. Мальчик проследил его взгляд и увидел, что смотрит на открытый бардачок. На свой телефон.

– Неужели ты думаешь, что можешь спрятать что-то от меня? – спросил Мэнкс. – Здесь? В моей машине?

Этот вопрос не требовал ответа.

Мэнкс скрестил руки на груди. Он словно обнимал себя и чему-то удовлетворенно улыбался. Старик вообще не выглядел сердитым.

– Прятать что-то в этой машине так же плохо, как лезть в карман моего плаща. Я замечу кражу. Но не стоит ругать тебя за неудачную попытку! Любой парень попытался бы сделать что-нибудь такое! Ты кушай яичницу. Она остывает.

Вейн с трудом сдержал слезы. Он бросил луну на пол.

– Только не печалься! Не выношу, когда какой-то ребенок несчастен! Ты почувствуешь себя лучше, если поговоришь со своей матерью?

Вейн моргнул. Одинокая слеза разбилась о жирный кусок бекона. Возможность услышать голос мамы создала взрыв внутри его тела – пульсацию потребности.

Он кивнул.

– Но сначала ты должен порадовать меня. И знаешь, что для этого нужно сделать? Расскажи мне о женщине, которая привезла к вам в дом все эти новостные заметки. Если ты почешешь мне спину, я отвечу тем же!

– Ваши слова меня не убеждают, – прошептал Вейн. – Вы не позвоните ей. Не важно, что я сделаю или не сделаю.

Мэнкс посмотрел на переднее сиденье. Бардачок захлопнулся с громким стуком! Это было так неожиданно, что Вейн едва не выронил тарелку с яичницей.

Ящик под водительским креслом открылся самостоятельно и почти без звука. В нем находился айфон.

Вейн смотрел на него. Дыхание мальчика стало натужным и поверхностным.

– Я тебе еще ни разу не солгал, – сказал Мэнкс. – Но понимаю, что ты не хочешь мне доверять. Договоримся так. Я не дам тебе телефон, если ты не расскажешь мне о гостье твоей матери. Положу его на пол гаража и перееду машиной. Это будет забавно! Честно говоря, я считаю сотовые телефоны изобретением дьявола. Теперь подумай, что произойдет, если ты расскажешь мне о том, что я хочу узнать. Прежде всего, у тебя появится важная информация. Если я не дам тебе позвонить, ты будешь уверен, что я лжец и что мне нельзя доверять ни в коем случае. Но если я разрешу тебе позвонить, ты узнаешь, что я хороший человек и что мое слово – кремень.

– Но я ничего не знаю о Мэгги Ли, – сказал Вейн. – Только то, что вы о ней уже слышали.

– Ты сказал мне ее имя. Видишь! Познавательный процесс уже начался.

Вейн поморщился, чувствуя, что совершил непростительное предательство.

– Мисс Ли сказала какие-то слова, которые напугали твою мать. Что это было? Расскажи мне, и в тот же момент я дам тебе позвонить твоей матери.

Вейн открыл рот, сам не зная, что собирался сказать. Внезапно Мэнкс остановил его. Он схватил мальчика за плечи и встряхнул его.

– Только не сочиняй, Вейн! Наша сделка подлежит отмене, если ты не будешь честным со мной от начала до конца! Исказишь немного правду, и ты пожалеешь об этом!

Потянувшись вниз, Мэнкс взял кусок бекона с его тарелки. На нем жирной точкой блестела слезинка Вейна. Старик откусил половину куска и начал жевать – со слезинкой и прочим.

– Я слушаю.

– Она сказала, что вы разъезжаете по дорогам, – произнес Вейн. – Что вы бежали из тюрьмы и что за мамой наблюдают. Думаю, именно это и напугало мою мать.

Мэнкс нахмурился и стал жевать медленнее, преувеличенно двигая челюстью.

– Я не слышал ничего другого. Правда.

– Как твоя мать и та женщина узнали друг друга?

Вейн пожал плечами.

– Мэгги Ли сказала, что встречала мою мать, когда та была еще ребенком. Но мать возразила, что никогда не видела ее прежде.

– И кто из них, по-твоему, говорил правду? – спросил Мэнкс.

Его вопрос поймал Вейна врасплох. Он медленно ответил:

– Моя… мать.

Мэнкс проглотил кусок бекона и весело улыбнулся.

– Видишь. Это легко. Ладно. Уверен, что твоя мать будет рада услышать тебя.

Он хотел было наклониться, чтобы достать телефон… и вдруг поник на сиденье.

– Еще одна вещь. Эта Мэгги Ли говорила что-нибудь о мосте?

Все тело Вейна начало пульсировать в ответ на этот вопрос. Он поежился от волны щекотки и подумал: Не говори ему о мосте.

– Нет, – сказал он, плохо подумав над ответом.

Голос мальчика был хриплым, словно ложь являлась кусочком тоста, прилипшим к его горлу.

Мэнкс лукаво улыбнулся ему. Его веки наполовину закрылись. Он начал выставлять одну ногу из открытой двери, поднимаясь, чтобы выйти из автомобиля. В то же время ящик с телефоном ожил. Он быстро захлопнулся с громким стуком.