Алевтина Марковна довольно толково объяснила, как доехать до главной дороги на Новосибирск.

В комнате было тепло, уютно… На огромном деревянном сундуке мурлыкал черный котище, с белым галстуком и белым кончиком хвоста. Иногда он осматривал их пронзительными зелеными глазами, а затем прикрывал их, притворяясь, будто спит.

Евгений Петрович все это время не отводил глаз от деревянной шкатулки, в которой хозяйка подала чай, чтобы они заварили его по своему вкусу.

На шкатулке были изображены корабли Тихоокеанской эскадры периода Русско-японской войны 1904–1905 гг.

Евгений Петрович обратился к Алевтине Марковне:

– Извините, а вы не скажете, откуда у вас эта шкатулка, если не секрет, конечно?

– Да какой там секрет! – махнула она рукой. – От сродственника досталась, ныне уже можно говорить – в услужении у Колчака был.

Евгений Петрович подумал, как можно было предложить ей продать эту шкатулку, и считал в уме – хватит ли оставшихся от командировки денег.

Испросив у хозяйки разрешения, он взял шкатулку в руки и пристально стал рассматривать ее.

Алевтина Марковна взглянула на него с лукавинкой и вдруг спросила:

– Понравилась вещица-то?

– Еще бы! – ответил он и только собрался с духом, чтобы задать вопрос о покупке, как Алевтина Марковна предложила:

– А возьми-ка ты эту шкатулку на память, мил-человек. Ты ведь, чай, на море служишь-то? – полувопросительно – полуутвердительно продолжила она.

– А вы-то откуда знаете, – буквально задохнулся он от неожиданности.

– Бери, бери, много чего я про тебя-то знаю, – ответила хозяйка. – Вот только чай пересыплю в другую посудину.

От денег она категорически отказалась, отдариться было нечем, но он все-таки оставил ей ручку в позолоченном корпусе.

Когда вышли на улицу, непогода так же быстро прекратилась, как и началась. Тепло попрощавшись с хозяйкой и убрав снег от машины, двинулись в путь. На рейс Евгений Петрович почти не опоздал, зарегистрировавшись одним из последних.

По возвращении во Владивосток сразу же после Нового года он написал Алевтине Марковне письмо, но ответа не получил.

А в самолете он не спал и долго рассматривал шкатулку. Изготовленная из липовых дощечек шкатулка для чая была изнутри покрашена краской серебристого цвета, а снаружи на крышке и боковых поверхностях выполнена художественная роспись, в цвете, с изображением кораблей Тихоокеанской эскадры и портретами адмирала С. О. Макарова и командиров этих кораблей. Портреты помещены в овальных «рамках», с нижней части обрамлены якорями, с верхней – подписями, а с боковых частей – знаменами; обрамление снизу заканчивали георгиевские ленты.

На крышке шкатулки изображен крейсер 1-го ранга «Варяг» с соответствующей надписью, в левом верхнем углу портрет капитана 1-го ранга Руднева, а в нижнем правом углу надпись – «В. Бонакер», Москва.

Уже во Владивостоке Евгений Петрович выяснил, что фирма «В. Бонакер» была в конце XIX – начале XX века наиболее известным в России акционерным обществом по изготовлению кондитерских упаковок.

На передней стороне шкатулки изображен пятитрубный крейсер 1-го ранга «Аскольд» и портрет адмирала С. О. Макарова, а на тыльной стороне помещены изображения канонерской лодки «Кореец» и портрет ее командира капитана 2-го ранга Беляева.

На левой боковой стороне изображен крейсер 2-го ранга «Новик» и портрет его командира капитана 2-го ранга фон Эссена, а на правой – броненосец «Цесаревич» и его командир капитан 1-го ранга Григорович.

Изображения кораблей на шкатулке срисованы с почтовых открыток, оригиналы которых есть и в коллекции Евгения Петровича.

Тот Новый год ему запомнился надолго. Иногда, когда он берет шкатулку в руки, ему вспоминается мудрый взгляд Алевтины Марковны, пожилой женщины из Сибири.

В часы редкого досуга Евгений Петрович любил рассматривать экспонаты своей коллекции. В этот раз он заострил внимание на старых открытках с портретами П. Нестерова и С. Уточкина.

Петр Нестеров служил во Владивостоке с 1906 по 1910 г. Да, это тот самый летчик, который выполнил знаменитую фигуру высшего пилотажа «мертвую петлю», названную его именем. А «заболел небом» Петр Нестеров именно во Владивостоке, в который он попал из-за …любви.

Петр учился в Нижегородском кадетском корпусе, среди первых окончил Михайловское артиллерийское училище в Петербурге и при выпуске имел право выбрать столицу, но… он полюбил Надежду Галецкую. По существовавшим тогда негласным законам младший офицер не имел права жениться, не внеся залога в размере 5000 рублей. Однако это правило не распространялось на Сибирь и Дальний Восток. Так молодой поручик прибыл во Владивосток для прохождения службы в 9-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригаде.

Во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. во Владивостоке появилась крепостная воздухоплавательная рота. Сначала этот воздухоплавательный парк, состоящий из нескольких воздушных шаров и аэростатов, располагался в Гнилом углу, а затем на Эгершельде. В то время это был закрытый район города, допуск в который осуществлялся по специальным пропускам.

Командир отряда воздухоплавателей инженер-капитан Федор Постников был инициатором изучения искусственного языка эсперанто во Владивостоке и первый из построенных аэростатов назвали «Эсперанто», что в переводе означает «надежда».

Один из полетов на воздушном шаре Федор Постников описывал так: «Я поднялся с транспорта “Колыма” в 10 часов 25 минут дня, имея на борту 8 мешков с песком – балластом. Через час с небольшим я поднялся на высоту 580 метров, пересек береговую черту около копей Кларксона (район Седанки). Шар стал медленно опускаться, и мне пришлось выбросить полмешка песку, что вызвало подъем шара на высоту 900 метров. Вот подо мной устье реки Суйфун. Видны фабричные трубы и лагерь какой-то кавалерийской части. Оказалось, это был лагерь конно-охотничьей команды штабс-капитана Арсеньева. Я написал ему записку и положил в мешок с остатками балласта. Потрубив в рожок с целью обратить на себя внимание, я бросил мешок вниз. Как я потом узнал, он упал неудачно, прямо в кустарник. Из-за того, что он был защитного цвета, солдаты не смогли отыскать его в зелени кустов…»

Петр Нестеров, познакомившись с офицерами-воздухоплавателями, подал командованию рапорт о переводе его к воздухоплавателям, который был удовлетворен в 1908 г.

В 1910 г. Владивосток принимал известного авиатора Сергея Уточкина, который демонстрировал летное мастерство на городском ипподроме. А чуть позже, в октябре 1910 г., П. Нестеров наблюдая за полетами одного из первых авиаторов России, твердо решает – летать.

В 1912 г. Петр Нестеров оканчивает Гатчинскую офицерскую воздухоплавательную школу, становится пилотом-авиатором, а уже в 1913 г. выполняет на самолете «Ньюпор» свою знаменитую «мертвую петлю», за что получает выговор от начальства. Повторивший эту фигуру французский летчик Адольф Пегу произвел в Европе сенсацию. Шустрые газетчики записывают Нестерова в последователи Пегу, но француз отказался от чужих лавров: 30 мая 1914 г. на лекции в Политехническом музее в Москве он заявил, что решился на «мертвую петлю» только после того, как ее выполнил русский штабс-капитан Нестеров. Под овации зала русский и француз обнялись и расцеловались.