Она печально покачала головой.

– Никто никогда не сможет узнать его так же хорошо, как я. Он зависит от меня, Дэвид. Я просто не знаю, что с ним будет, если я уеду. Понимаешь, ты еще не видел другой стороны Комрека. Никто здесь не свободен, за каждым из наших гостей следят, куда бы они ни направились.

– Хорошо, тогда я подготовлю полный отчет об этом заведении и посоветую, чтобы его немедленно закрыли.

– Они никогда этого не сделают, что бы ты ни говорил. Иногда мне кажется, что Комрек – это сердце их империи.

– Империи? А ты слегка не преувеличиваешь?

Она издала горький смешок и покачала головой.

– Неужели ты думаешь, что можешь противостоять Внутреннему двору? Ты понимаешь, какими огромными средствами они располагают? Они связаны с диктаторами, деспотами, богатыми арабами, финансовыми волшебниками, зашедшими слишком далеко. Потом еще есть опальные политики, не только британские, но и со всего мира, люди, считающиеся умершими, но изнутри знающие все дела своей страны, – бизнесмены, дипломаты, миллиардеры, само существование которых будет под угрозой, если обнаружится, что они все еще живы, – из-за их тайных знаний и связей, все эти потерпевшие фиаско государственные министры и бизнес-магнаты, вынужденные скрываться по причине своей коррупции. Дэвид, я думаю, ты понял, насколько силен Внутренний двор. Он располагает властью над жизнью и смертью.

– Я и понятия не имел, что ты так много знаешь об этой организации, – сказал Эш, слегка разочарованный, что она не так невинна, как ему представлялось. – Ты что, состоишь в ней, Дельфина? – спросил он в лоб, поскольку разум у него едва не онемел от подобной возможности.

– Нет, Дэвид, я в ней не состою. Я знаю лишь то, что говорил мне перед смертью отец. Он сказал, чтобы я никогда не предавала Внутренний двор, потому что тогда со мной расправятся в один миг. А за последние несколько лет я узнала такое, что по-настоящему меня испугало. Но единственная причина, почему я все-таки здесь остаюсь, это Льюис. Мне кажется, если я уеду – если мне разрешат уехать, – то у бедного Льюиса уже не будет никакого будущего. Неужели ты не понимаешь этого, Дэвид?

– Я понимаю, что тебе нельзя здесь оставаться, – сказал он. – Слушай, как только я выполню свое задание, мы заберем его с собой.

– Это невозможно. Нам никогда не выйти из ворот.

– Тогда я уеду один и вернусь за тобой. Если понадобится, приведу сюда полицию.

Она в отчаянии помотала головой.

– Даже не думай об этом, Дэвид. Это слишком опасно, и если сэр Виктор узнает, что ты…

Она остановилась.

– Да? – поторопил он ее.

– Тебя уничтожат.

Эш ссутулился.

– Да, об этом я и забыл. Мы с моей начальницей подписали довольно жесткие контракты. Вся мощь этой организации обрушится на нас, как тонна кирпичей. Я не о себе беспокоюсь, но об Институте экстрасенсорных расследований. Кейт это сломило бы.

– Кейт?

– Кейт Маккаррик, мою начальницу. – Он снова выпрямил спину и расправил плечи. – Ладно, мы оба здесь в ловушке на какое-то время, а мы с Кейт связаны договорными обязательствами, так что давай, по крайней мере, выполнять этот контракт. У меня есть представление о замке и о том, откуда исходят эти темные силы. И есть ощущение, что события, насколько дело касается этих призраков, приближаются к кульминации и всем в Комреке, и гостям, и персоналу, возможно, придется полностью очистить это заведение, нравится им это или нет.

Дельфина улыбнулась.

– Что ж, оптимизма тебе не занимать.

– У меня есть кое-что на уме, что я хотел бы расследовать, прежде чем представить свой первый доклад и рекомендации, – продолжал он, не обращая внимания на ее сдержанное подтрунивание. – Посмотрим, как все пойдет сегодня днем и вечером, а потом мы, может, даже обнаружим, что проблема разрешается сама собой.

Его надежда могла – вполне могла – оказаться ложной, но в тот миг Эшу больше нечего было предложить.

Скалы вдоль берега моря были скользкими и опасными – здесь всегда имелась возможность разбить колено или вывихнуть лодыжку. Эш осторожно следовал за одним из лесничих Комрека, Йонасом Маккевином. Это был ладный молодой человек – слегка за тридцать, определил Эш, – и, несмотря на резкие манеры, в серых глазах у него присутствовала мягкость, сдерживавшая его дурные порывы.

Маккевин обернулся, когда у исследователя вдруг вырвалось проклятие. Левая нога Эша по щиколотку погрузилась в лужу.

– Осторожнее, мистер Эш, – посоветовал лесничий. – Это взморье коварно, и здесь не стоит глазеть по сторонам, чтобы любоваться морем.

Эш улыбнулся в ответ.

– Да, я, кажется, уже пришел к подобному выводу.

Он вытащил ногу и несколько секунд опасно балансировал на камне, с которого только что соскользнул. Чтобы не упасть при следующем шаге вперед, он раскинул в стороны руки.

– Приноровитесь – пойдете быстрее, – сказал ему лесничий. – Почувствуете, когда появится уверенность. Просто не бойтесь их. – Он обвел рукой каменистое взморье. Они тронулись в путь снова, потому что Эш спотыкался или оскальзывался на мшистом камне не в первый раз.

* * *

Перед «прогулкой» Эш вместе с Дельфиной позавтракал в буфете для сотрудников, конечно же, менее роскошном, чем обеденный зал, но единственно доступном в столь ранний час. Там, как в улье, так и гудели многочисленные голоса, сплетничая о случившемся накануне вторжении мух.

Эта пристройка из стекла и кирпича располагалась с западной стороны замка, вне поля зрения тех, кто прибывал в Комрек через разрушенный арочный вход, и море сегодня утром, грубое и неприветливое, набегало на серую землю, которая приподнималась из него, как грязное пятно на горизонте.

Прежде чем отправиться в буфет, Дельфина, как и обещала, договорилась с одним из носивших хаки лесничих Комрека, чтобы тот показал исследователю пещеру у подножия скалы, на которой стоял замок.

После ухода Кранц они снова предались любви – не так неистово, как на исходе ночи, нежнее, – уютно себя чувствуя в объятиях друг друга. Уже потом, вытаскивая наклоненный стул из-под дверной ручки, Эш ожидал увидеть в коридоре медсестру Кранц, подстерегающую их, одной рукой прижимающую к распухшему носу окровавленный платок, а в другой, занесенной, держащую нож для разделки или мясницкий тесак; сверкающую глазами медсестру, готовую наброситься на первого, кто выйдет из комнаты Дельфины. Конечно, этого не произошло, и Кранц там не было, поэтому Эш не мог не улыбнуться собственным фантазиям.

Он вернулся к себе в комнату и принял душ, морщась из-за синяков, которые за ночь расцвели пышным цветом, затем неловко, из-за скованности во всем теле, оделся. Он вернулся со своей сумкой с оборудованием в комнату Дельфины, где та ждала его, полностью готовая, одетая, помимо юбки и джемпера с высоким воротом, еще и в плотную куртку, хотя она и не собиралась сопровождать его в вылазке этим утром. Они обнялись и поцеловались у входа в ее комнату, с сожалением готовясь к предстоящему им дню.