превратился в Саладина, позоря Римскую империю новым и неискупимым клеймом. Ведь никогда до сих пор не было слыхано, чтобы какой-нибудь христианский король или император захватывал бы в плен другого христианского властелина, который просто возвращался домой через его земли со службы в Святой Земле. "Но на что только не толкнет сердца смертных жажда золота?" Римский император (о позорное бесчестие!) жаждя своих выгод, закрыл глаза на все благородное, на все правое, забыл свое имперское достоинство и не покраснев, стал еще одним Саладином. Но христианский государь, который так далеко от своей страны сражался за Христа против Саладина и турок, возвращаясь домой лишь на время, и все еще неся на себе с благочестивым намерением святой знак, как символ своего недалекого возвращения на Восток, встретил в Германии короля хуже турок и враждебнее Саладина, поскольку он был еще более алчным. Ведь маскируя свою жадность и прикрывая свои подлейшие действия видом правосудия, он очернил своего славного пленника новоизобретенной ложью и хвастал, что враг его империи и предатель Святой Земли, в которой Господь старался ради нашего спасения, по Божьей воле попал в его руки, чтобы подвергнуться строжайшему наказанию.

Наконец, около Вербного воскресенья (3 апреля), торжественно поставив его перед собой и перед лицом ноблей и народа, он попытался устрашить короля перечислением его печальных проступков, но тот, доверясь своей чистой совести, встретил его обвинения твердыми и непреклонными ответами, так что даже император, казалось, был склонен не только пожалеть, но даже и почтить его. В присутствии многих людей, обливавшихся слезами радости, он милостиво поднял обессиленного короля, обещая в будущем гораздо большую благосклонность к нему и гораздо лучшие условия содержания, но на самом деле, с жадностью ожидая тех огромных сумм денег, которые король обещал за свое освобождение еще герцогу Австрийскому. По этой причине он и не подумал, что стоит отпустить человека, которого он хотел почтить, рассудив, что не может быть лучшего залога для выполнения обещания, чем сам обещающий. Благородного пленника теперь посещали многие люди, и он видел самую усердную преданность своих сторонников во время всего времени заключения. Его посещал епископ Илийский, которого, как упоминалось выше, на время своего похода на Восток он оставил главным правителем королевства, но который, по причине своего властного поведения, давно уже был изгнан из Англии ноблями королевства. И епископ не отходил от него, старательно оправдываясь в своих поступках и вкладывая зло в уши короля относительно тех, кто изгнал его. Также и Губерт, почтенный епископ Солсбери, который был неразлучным товарищем короля в Сирии, узнавший по высадке в Сицилии о том, что случилось с ним (поскольку о несчастии с великим государем быстро стало известно всему миру) сразу же отправился в путь, чтобы присоединиться к нему, и вскоре он был послан королем в Англию, как для необходимости позаботиться о королевстве, так и для ускорения дела его освобождения, поскольку у него не было больше друзей столь преданных, благоразумных и искренних, в чем он мог убедиться в различных опасных ситуациях.

Глава 34.

О том, как король Франции вторгся в Нормандию, и как Джон поднял волнения в Англии.

Пока ситуация относительно короля Англии оставалась такой, какой была, король Франции Филипп послал благородных людей, в качестве своих представителей к нему в Германию, чтобы торжественно отказаться от оммажа, которым он был связан и провозгласить свои враждебные намерения, объявив войну против пленника. Эта вещь — объявлять войну против человека, который в это время находился в плену и был полностью лишен власти, всем показалась делом явно неприличным и постыдным, но злое рвение причинить ущерб другому не имеет никакого отношения к благородству. Такое явное неуважение к персоне короля было неприятно императорскому величеству, и император просил его воздержаться от покушений на владения пленника. Но король Франции, широкими обещаниями, такими, например, как дать равную или даже большую сумму денег, чем обещал пленный король, пытался соблазнить императора отдать Ричарда ему для более уверенной сохранности, утверждая, что мир не сможет оставаться в покое, если такой беспокойный человек сумеет бежать. Действительно, он, вероятно, мог бы повлиять на мнение императора, который был недостаточно тверд в этом вопросе, но знать королевства, сочувствуя пленнику, воспротивилась такой явной махинации. Но Филипп, неспособный отказаться от раздиравшей его злобы, собрал армию и вторгся в Нормандию. Вскоре он, с помощью измены, заполучил Жизор — благородный и щедро укрепленный замок, благодаря некому Жильберу, чьей слабой верности он был вверен. Затем, отправившись к нескольким другим замкам, он не нашел никого, кто бы ему воспротивился, так как несчастная судьба суверена сломила дух его подданных и ослабила всю их уверенность так, что подобно овцам, потерявшим пастуха, они либо добровольно сдали крепости, либо бежали перед лицом захватчика. И когда Альбемарль (Albemarle), О (Eu) и многие другие замки перешли в его руки, благодаря их быстрой их сдаче, он отправился со своей армией к столице Нормандии Руану, и страшным голосом угрожая уничтожить все, что станет ему сопротивляться, он приказал городу капитулировать.

Но граф Лестер, самый преданный спутник короля Англии во время Восточного похода, узнал о его приближении и успел войти в город прямо перед ним, и поощряя горожан, он благородно побудил их на энергичное сопротивление против жесточайшего врага. Тщетно проосаждав город в течении нескольких дней и потерпев больший ущерб, чем причинил сам, богатый король возвестил об отступлении. И призвав свою армию на более легкие предприятия, он получил без большого труда благородные крепости Пасси (Pascy) и Иври (Yveri). После чего, те, кто, как могли, вели дела пленника, чтобы сдержать на время его стремительность, посчитали целесообразным купить перемирие на определенное время ценой огромной суммы денег и сдав в качестве залога четыре выбранных им замка.

И Джон, который из-за своей жажды заполучить королевство, восстал против природы, также не воздержался в такое время от того, чтобы не досадить брату. Он был общепризнанным сторонником короля Франции во всех вещах. Поскольку, пока тот опустошал нормандскую землю, Джон, полагаясь на королевские крепости, которые он хитростью отобрал у брата, пока тот был на Востоке, с помощью отрядов наемников, набранных со всех концов, внес смятение в английские провинции и навлек бесконечные проклятия на свою собственную вероломную голову. Но нобли королевства, твердые в верности и несокрушимые духом, созвали грозный отряд воинов, чтобы самим противостоять беззаконной попытке потерявшего голову юноши. Долго и храбро осаждая замок Виндзор, который попал под его власть, они пытались заставить