самого свирепого врага святого и грозного имени Бога — Саладина. И все же, при всех этих расходах, и опасностях, и трудах мало чего было сделано для восстановления Иерусалима земного, но зато, как было рассказано выше, много было сделано для восстановления Иерусалима вышнего. Ведь Бог все устроил лучше, чем мог бы сделать человек — многие тысячи христиан умерли в трудах во время своего паломничества во имя Христа, и если иметь в виду их первоначальное намерение, то может показаться, что они тщетно трудились над восстановлением земного Иерусалима. Но подобно живым камням, плодами своих благочестивых усилий, они внесли вклад в возведение того Иерусалима, что есть наверху. Тем не менее, надо все же поставить в вину упадку нашего времени то, что из-за обилия неправды, леденеет само милосердие, и то, что Святые Места, в которых справлялось таинство нашего искупления, были оставлены в руках неверных, и то, что христианское дело добилось лишь небольшого прогресса в возвращении этих мест, хотя и было потрачено так много трудов и средств.

По этой-то причине, через леность и упадок нашего времени, Святой Город подвергается растаптыванию и поруганию со стороны язычников, пока не наступит время, известное только Богу. Ведь несомненно, что в надлежащее время, по своему древнему обычаю, Святая Земля вышвырнет своих наиотвратительнейших обитателей, и возможно, это будет сделано меньшим христианским войском, чтобы еще более явной стала сила Божественной мощи. Поэтому, правильно замечено одним благочестивым воином: "Легко многих держать в покорности немногим, и нет разницы в глазах Бога, будет ли Он освобожден многими или только немногими". И действительно, уже было описано, когда один преследовал тысячу, а двое обратили в бегство десять тысяч, и когда Гедеон рассеял множество с помощью трех сотен человек, что лакали воду (Судей, 7,6-7), одержав верх над бесчисленным множеством народа. Но Господа вовсе не соблазняет то, чтобы христиане, полагаясь на силу доброго и могущественного Бога, в немногом числе, отчаянно и необдуманно, обрушились бы на множество врагов. Ведь Бог желает, чтобы Его народ верил в Него таким образом, чтобы не оставляло его благоразумие и предвидение. Ведь написано, что прежде, когда святые полководцы отправлялись на битвы Господни и из Его же собственных обещаний знали о грядущей победе, то часто, по Его приказу, а часто даже и без этого, они собирали большое множество людей, ибо они и не считали для себя честью и не видели целесообразности в том, чтобы подвергаться опасности из-за своей малочисленности. И вовсе не потому, что считали, что Всемогущему Богу более легко дать победу более многочисленному войску, но потому, что сам человек не должен быть непредусмотрительным, и на то есть наиполезнейшая заповедь, а именно: "Не искушайте Господа Бога вашего" (Второзаконие, 6, 16). А еще они считали, что будет лучше, если Богу послужит не несколько человек, а множество — хоть и не очевидно, что своим числом они сильно помогут Всемогущему, но зато, благодаря своей многочисленности, большее число людей сможет получить награду за свои воинские труды от того, Кто хоть и уменьшает запасы своих милостей, но может раздавать их столько сколько хочет.

И ведь действительно, вскоре после ухода христианской армии из Сирии, Бог пролил на своих людей росу своей жалости, воистину оказав им большую милость. Ведь он уничтожил Саладина, бича Господнего гнева и страшного молота христианскому имени. Когда тот веселился в безопасности, радуясь, что помешал всей храбрости королей Запада, он попал в руки Бога живого и умер, оставив своим изнеженным наследникам обширную империю, которую он, хотя будучи и не королевских кровей, но будучи совершенен в воинском искусстве и доблести, построил из самых богатых королевств, а вместе с ней он завещал им и вполне достаточный предмет для войны и раздора. По его смерти, его империя была разделена по числу его наследников, среди который, к великому умалению его дома, возникли раздоры. Однако, христиане оставались спокойными в своих городах, под управлением принца Генриха и ожидая окончания перемирия.

Глава 31.

О том, как король Англии потерпел кораблекрушение и был пленен герцогом Австрийским.

Таким образом, король Англии уехал из Сирии, предварительно послав вперед себя свою овдовевшую сестру и свою жену вместе с почти всем своими домашними. Затем и сам он отплыл на быстроходном парусном судне, с маленькой, более чем легко оснащенной, свитой. Презрев в своем нетерпении громоздкий обоз из-за того, что тогда замедлилось бы позднее плавание через широкий океан, он отказался от безопасного плавания на большом судне, которому, из-за его массивности, менее страшны бури. Но эта стремительность и стала причиной задержки. Королева, со всей своей свитой, после долгого, но безопасного плавания, прибыла на Сицилию, и остановилась там на долгое время, находясь в безопасности под защитой короля Танкреда. А судно, на котором в плавание отправился король, по причине встретившейся на пути суровой бури, было увлечено к берегам Истрии и потерпело крушение между Аквилеей и Венецией. Сам он, вместе с несколькими спутниками, с трудом избежал смерти в воде. Здесь, находясь среди потерпевших крушение людей, он, по причине вероятной опасности, временно скрывал свое достоинство, поскольку знал, что люди этой области не выносили короля Англии из-за смерти маркграфа Конрада, в которой его обвиняли, и он не мог оставаться там в безопасности.

Поэтому, он тщетно пытался уклониться от нависшей над ним угрозы. Так как известие о том, что какая-то высокопоставленная персона, потерпев кораблекрушение, скрывается или странствует по стране, распространилось быстро, то и знать и простонародье немедленно занялись его поисками, и некий граф по имени Майнард (Mainard) (Мейнхард Герцкий) схватил восемь его спутников, хотя ему самому и удалось тайно спастись бегством. Еще шесть его спутников были задержаны неким Фридрихом в местечке Фризар (Frisar) (Фризах), в архиепископстве Зальцбургском, и он поспешил отправиться в ночь к австрийской границе только с тремя сопровождающими лицами. Но герцог Австрийский Гумбольд (Humbold) (так в тексте – прим. переводчика), который (как о том говорилось выше) был у него на содержании в армии Господа и испытал на себе его великую щедрость, когда находился в бедствии, позабыл добро и горел жаждой мести из-за какого-то мелкого повода, и поскольку этот жадный и вероломный человек жаждал еще и испить английского добра, то расставил бдительную стражу у каждой тропинки и у каждой дороги, чтобы перехватить славного беглеца. Наконец, он нашел его в предместье города, как говорили, из-за того, что его выдал один из спутников, которого осторожно выследили, когда он