Маргарит Клодель не поняла, что ей только что сказала инспектор отдела по расследованию убийств.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Комиссар был одним из «стражей смерти». Когда он увидел в подвале штурмовиков спецназа, он выстрелил Густаву Ластоону в грудь и в следующую секунду покончил с собой выстрелом в голову.

– О господи!

– Этот подонок обманул нас всех. Я всегда считала его человеком жестким, но восхищалась им, как честным полицейским. Есть что-то дьявольское в том, что он обладал таким же извращенным сознанием, как те нацисты, некрофилы и каннибалы, которые основали это тайное общество, – закончила Мирта.

Представив Клеменса Айзембага в форме эсэсовца, Маргарит Клодель почувствовала, что ее мутит.

– Теперь я понимаю, почему комиссару так не нравилось, что Клаус верил Густаву Ластоону. Только он один мог объяснить сцену самоубийства тех девушек, как ее задумала Хельга, чтобы отомстить своему отцу и его друзьям-нацистам.

Обе женщины долго молчали. Инспектор Хогг думала о том, что версия Маргарит в деле девушек-самоубийц и шести пропавших немецких девочек, которую поддержал и дополнил шеф федералов, растворилась в воздухе, как последний вздох Густава Ластоона, умершего у нее на руках, умоляя верить ему.

– Мы все были несправедливы к Густаву Ластоону, потому что его теория казалась совершенно невероятной. И только Клаус верил ему до тех пор, пока не исчезла Карла, – заговорила Маргарит Клодель. В ее словах слышалось глубокое чувство вины и горечь по поводу провала миссии, порученной ей Европолом. Ее отправили в Лейпциг, но потом приказали вернуться в Гаагу до того, как выяснилась вся правда о случившемся.

Можно подумать, что Европейский союз XXI века отворачивается от самой мысли о том, что на его цивилизованной территории могут происходить те же нацистские зверства, которые творились в те далекие времена. Воспоминания о них уже стерлись из коллективной памяти Европы.

Вздохнув на другом конце провода, Маргарит продолжила:

– И все же Хельга не приняла в расчет ни то, что ее месть может стоить жизни Клаусу и Густаву Ластоону, ни то, что она чуть не закончилась трагической гибелью шести несовершеннолетних девочек. Она тоже ответственна за эти смерти.

– Подозреваю, что это волновало ее меньше всего.

– Тебе надо позвонить ей и спросить, откуда она узнала, что все «стражи смерти» соберутся этой ночью. Возможно, она далеко не так невинна, как заставила нас думать.

– Сделаю, – уверенно ответила Мирта Хогг.

Агенту Европола хотелось узнать больше подробностей о событиях этой ночи.

– Тебе удалось поговорить с дочерью Клауса?

– Только пару минут, пока ее вместе с другими девочками не забрали медики, приехавшие на «скорой». Все девочки в шоковом состоянии: они дрожали, плакали и не могли связать двух слов от ужаса. Но у Карлы хватило мужества подойти к похитителям и опознать Флая. Именно он в прошлое воскресенье заставил ее сесть в машину, потом привез в этот дом и запер в подвале. И еще она сказала мне, что Густав Ластоон был заперт здесь вместе с ними с самого первого дня. Они сидели в кромешной темноте со связанными руками и ногами и с кляпами во рту. Раз в день Флай и еще один мужчина по имени Натан спускались в подвал с фонариками и приносили им еду. Это был единственный свет, который они видели до тех пор, пока сегодня ночью не явилась женщина, одетая в нацистскую форму и платок, закрывавший лицо. Она зажгла факелы, заставила девочек раздеться и надеть черное белье и туфли на высоком каблуке. А пока они переодевались, она их успокаивала, обещая, что если они будут делать все, что она скажет, то на следующий день вернутся к себе домой.

– Девочкам потребуется много времени, чтобы пережить это жуткое происшествие, а Карле еще предстоит узнать о смерти отца. Как ребенок справится с такими невыносимыми страданиями!.. – Голос Маргарит Клодель был полон горечи.

– Ингрид тоже будет нелегко осознать то, что произошло, и смириться с этим. Как и нам с тобой, – призналась Мирта Хогг.

Инспектору очень хотелось закончить этот разговор, но Маргарит Клодель без тени смущения снова стала задавать вопросы.

– А кто другие арестованные?

– После того как спецназовцы надели на них наручники, они сами с гордостью назвали свои имена, будто гордились, считая себя пленными на новой войне, в которой потерпели поражение от врага. Они отказались говорить что-либо еще и не сказали, кто из них великий магистр тайного общества. Но у нас нет никаких сомнений, что помимо комиссара Клеменса Айзембага «стражами смерти» были отец Хельги Отто фон Майер, художник из Нюрнберга Максимилиан Лоух, бывший полицейский из отдела по борьбе с наркооборотом Натан Вебер, байкер Флай и Урсула Кайлен – та женщина, которая поставляла девушек для меценатов военизированной неонацистской организации.

– Та самая женщина? – с удивлением спросила Маргарит.

– Видела бы ты, каким холодным взглядом она окинула нас, когда с нее сняли платок, закрывавший лицо.

Забрав Сусанну на трамвайной остановке, Хельга сказала, что не хочет умирать в одиночестве. Еще она сказала, что в эти минуты ей полагалось быть со своим отцом в его загородном доме. Но теперь ее миссия выполнена, и она подошла к концу. К своему концу и концу истории «девчонок из выгребной ямы». Она станет последней, принявшей сверхдозу «Персефоны» – наркотика смерти и возрождения. Она снова встретится с Черной Луной, Ведьминой Головой, Туманностью, Яблоком П и Балериной. Но не здесь, а где-то в другом месте.

На глазах Сусанны выступили слезы.

– Нет, ты не должна умирать. Возможно, ты спасла этих девочек-подростков от ужаса и страданий, которые причинил бы им твой отец и остальные нацистские убийцы. Полиция понимает, что без твоей помощи они никогда не узнали бы, что на самом деле произошло с другими молодыми женщинами, которых убивали в Лейпциге в течение стольких лет.

Лицо Хельги покрывала мертвенная бледность, когда она отвечала Сусанне.

– Я тоже превратилась в убийцу, как Лесси. Помнишь чат? Мы обе слишком долго молчали, онемев от страха перед людьми-монстрами, какими были ее мучитель и мой отец. Инспектор Клаус Бауман погиб по моей вине. Я не знаю, что случилось с кладбищенским гидом, которого подозревала вся страна. И я одна буду в ответе за то, что может произойти с этими девочками. Я знала, что этой ночью отец и его друзья собирались их убить, потому что он сам вчера сказал мне об этом. Он хотел, чтобы я поехала с ним в загородный дом и прошла обряд инициализации, который проходят те, кто вступает в тайное общество «Стражи смерти». Потом они обвинили бы во всех преступлениях Густава Ластоона, а я в скором будущем заняла бы за их шестиугольным столом место, которое сейчас занимала Урсула. Тайное общество всегда возглавляла женщина, и мне предстояло стать будущим великим магистром. Я сказала отцу, что пока не чувствую себя готовой стать одной из них, но правда в том, что я собиралась предать их с того самого дня, когда узнала об ужасах, которые они творили. Я даже оставила на нарисованных саркофагах несколько волос своего отца и кусочек ногтя Урсулы, который я сама у нее отрезала, предложив сделать ей маникюр, чтобы полиция нашла их и обвинила в смерти «девчонок из выгребной ямы». Но все пошло не так, как я задумала. Они никогда не простят мне того, что я выдала их врагам, и будут искать меня, пока не найдут и не убьют так же зверски, как других своих жертв. Пока этого не произошло, я хочу отказаться от жизни, как сделали другие «девчонки из выгребной ямы». Я обещала им сделать это, когда выполню свою миссию. И так же как они, я хочу умереть легко, и чтобы рядом кто-нибудь был. Кто-то такой, как ты.