На этот источник вышел Стивен Уард, выполнив настойчивую просьбу Иванова и разговорив одного из своих весьма информированных знакомых на якобы очень беспокоившую его тему о размещении ядерного оружия в ФРГ.

Этим знакомым оказался не кто иной, как посол США в Лондоне сэр Дэвид Брюс. Уард рисовал его портрет, заказанный ему редактором «Лондон иллюстрейтед ньюс» сэром Брюсом Ингрэмом.

Мистер Брюс (как уже упоминалось в начале книги) был весьма заметным лицом в американской разведке и дипломатии. В годы Второй мировой войны он возглавлял резидентуру УСС — Управления стратегических служб, предшественницы ЦРУ, в Лондоне. Затем работал послом во Франции, Западной Германии и Англии, не порывая при этом своих отношений с разведкой. В послевоенные годы это была центральная фигура в сложных взаимоотношениях официального Вашингтона с его западноевропейскими партнерами.

Когда контакты между Стивеном Уардом и сэром Дэвидом Брюсом достигли достаточной степени доверия, Стив решился, наконец, задать вопрос о ядерных ракетах. Сразу же после состоявшегося разговора — а было это в самый разгар Берлинского кризиса — Уард поспешил обрадовать Иванова:

— Я же говорил тебе, что все разузнаю. А ты сомневался в моих способностях! — торжествовал Стив.

Отдав должное многочисленным талантам своего друга, Иванов попросил его подробно передать ему содержание разговора с Брюсом.

— Я долго рассуждал о том, что Соединенным Штатам никак нельзя вручать ядерное оружие бундесверу, что Бонну нельзя доверять в таких вопросах, — вспоминал Стив свою беседу с послом, — а он мне в ответ: «Мы не позволим немцам получить контроль над нашим ядерным оружием». Сказал как отрезал, — прокомментировал Уард слова американского посла, произнесенные, видимо, однозначно и уверенно, без каких-либо колебаний…

— А контроль над химическим оружием разрешите? — спросил тогда Стивен Уард.

— И над химическим не разрешим, — ответил сэр Дэвид так же решительно.

Это была по тем временам важнейшая информация, хотя, как Иванов узнал позднее, не первое донесение такого рода, полученное Центром в подтверждение нежелания Белого дома доверить контроль над размещенным в Западной Германии американским оружием массового уничтожения бундесверу. Передав в Москву сведения, добытые Уардом, Иванов лишь подтвердил то, что уже было известно из других агентурных источников.

Посол США в Лондоне сэр Дэвид Брюс и его помощник Альфред Уэллс, к немалому удовлетворению советского военного разведчика, оказались добрыми друзьями Стивена Уарда. Придворный остеопат был частым гостем в резиденции американского эмиссара. Нередко проводил время и в компании его личного помощника. Следил за здоровьем обоих, а также членов их семей. Развлекал их своим рисованием и услугами очаровательных девушек из его команды. Словом, доктор Уард, образно говоря, стал ушами советской разведки в домах сэра Дэвида и некоторых других высокопоставленных американских дипломатов в Лондоне.

При каждой новой встрече Стивен щедро делился с послом США новостями от лорда Астора или сэра Уинстона Черчилля, рассказывал о беседах в кругу сэра Колина Кута или сэра Годфри Николсона. Все это делалось не без умысла. Необходимо было заинтересовать сэра Дэвида не только в медицинских контактах и светских беседах со своим доктором — важно было расположить посла Соединенных Штатов к доверительной беседе на предложенную военно-политическую тему, чтобы дать ему возможность высказать свою точку зрения в противовес или в унисон услышанной.

Заинтриговать сэра Дэвида или его коллег по работе тем или иным актуальным вопросом из числа последних лондонских политических сплетен доктор Уард умел блестяще. Дэвид Брюс, Альфред Уэллс и их коллеги охотно вступали в беседу, доверительно посвящая своего весьма информированного друга в планы вашингтонской дипломатии. Стивен Уард, в свою очередь, оперативно передавал полученную от них информацию Евгению Иванову.

Когда через два года разразится скандал с делом Профьюмо и по указанию шефа Федерального бюро расследований США Эдгара Гувера будет начато специальное расследование о возможном ущербе национальной безопасности США, нанесенном в связи со «скандалом века», имена Дэвида Брюса и Альфреда Уэллса появятся в секретном досье «Боутай».

Впрочем, подробные архивные материалы, касающиеся контактов посла США в Лондоне и его помощника с доктором Уардом, и по сей день остаются в ФБР засекреченными. Не потому ли, что оба американских дипломата в ходе проведенного федеральной контрразведкой расследования оказались серьезно скомпрометированными?

Осенью 1961 года Берлинский кризис достиг своей кульминации. 30 октября Советский Союз взорвал на Новой Земле самую могучую за все время испытаний термоядерную бомбу мощностью в 57 мегатонн. Это был «подарок XXII съезду КПСС», как заявил делегатам форума Никита Хрущев. Подарок, впрочем, предназначался, скорее всего, Дяде Сэму.

Казалось, в ту пору обе стороны соревновались, кто из них безумнее в проектах уничтожения друг друга, а заодно и всего человечества. Американским планам атомных бомбардировок и ракетно-ядерным атакам советских городов, которые были подготовлены Вашингтоном сразу после Второй мировой войны и затем активно дорабатывались, Кремль уже в 50-е годы был готов противопоставить не менее сногсшибательные проекты.

Конструкторское бюро академика Владимира Николаевича Челомея, в частности, работало над созданием спутника Земли, способного сбрасывать с орбиты термоядерные бомбы на территорию США. Советские военно-морские силы разрабатывали планы размещения на дне Атлантического океана вдоль побережья США ядерных зарядов. Их подрыв мог вызвать гигантское цунами, способное затопить все крупнейшие города на востоке Соединенных Штатов.

С этой же целью создавались и мультимегатонные торпеды для ударных подводных лодок. Академик Сахаров, в свою очередь, разработал проект корабля-бомбы с термоядерным зарядом в 200 мегатонн. Этот корабль должен был курсировать у побережья Соединенных Штатов Америки и в час икс разразиться мощным взрывом. Проект, впрочем, вовремя остановили сами же ученые, подсчитавшие, что двухсотмегатонный термоядерный взрыв вполне может расколоть земную кору и привести к гибели всего человечества.

И вот в конце октября 61-го на Чекпойнт Чарли в Берлине американские и советские танки встали лоб в лоб. Достаточно было одного неосторожного шага, чтобы взорвать хрупкий мир, удерживавший это шаткое равновесие.

В Москву Хрущеву поступила информация от военных, что американцы готовятся танками прорваться в советскую зону. От решения кремлевского лидера зависело тогда, будет ли в Европе мир или снова начнется война.

— Прикажите нашим танкистам уйти с этого самого «Чарли», — приказал Никита Хрущев, — и американцы уйдут, если не хотят третьей мировой войны.

И американские танки действительно ушли. Угроза войны миновала, но лишь на год, чтобы вновь вернуться в октябре 62-го — в дни Карибского кризиса.

Неделю спустя после благополучного разрешения Берлинского кризиса Иванов встретился с сэром Годфри Николсоном на приеме в советском посольстве по случаю национального праздника СССР — дня 7 Ноября.