И я шел в народах безбожных бражных пьяных палых… в червивых плодах несобранных… идущих в землю безымянную бездонную…

И были пьяны сады… и плоды… и садовники апостолы… и народы… и черви бездонные…

И один из них садовник-китаец сказал мне: куда идешь?.. Что дальше этих млеющих садов?.. слепых заглохших сладких липких медовых?.. Куда идешь?.. Мои сады — и есть сады необозримые истин божьих! Мои медовые сады — и есть сады божьи!.. Мои народы бражные лежащие медовые и есть народы божьи божьи божьи!.. И куда уходишь?..

Тут Слово!..

И лежали бражные ослепшие медовые пророки в садах народов палых бражных медовых!.. И лежали бражные ослепшие медовые заблудшие пророки апостолы садовники!.. И куда уходишь?.. Тут сад истин божьих!.. Тут Слово!.. И куда уходишь?..

Тут слово?..

Но гляди садовник-бражник но гляди: твои сады… твои плоды… твои народы червем вьющимся густым источены исхожены изрыты… разворочены… о боже!.. Но гляди Садовник: из ноздри твоей измятой пыльной пьяной червь сырой жемчужный вьется хлещет льется не уходит… в очи очи дымчатые дымчатые восковые восковые одурманенные просится… о боже!..

Это Слово?..

И ушел я…

И там было поле золотых подсолнухов высоких… И иные пали тяжко тяжко сонно надломились от собрания слепых избыточных семян теснящихся огромно оголтело жаждущих исхода… И их приняла земля глухая муравьиная бездонная… А иные стояли златоглавые златоосененные вольные солнечные… озаренные… божии… стояли устремленные… средь пригнетенных истомленных семенами поглощенных…

И я вспомнил те сады… того китайца Садовника… те бражные безбрежные народы… И поклонился помолился тем тем тем подсолнухам убереженным легким озаренным… ненадломленным… И зашатаются стволы народов… И будут палые… и будут сбереженные… О боже!.. Это Слово?..

Други ивовые!.. не знаю… отпустите во гробы…

И поле подсолнухов меркло!.. И поле подсолнухов млело!.. И отошло навечно отболело!.. Не уходи не уходи блаженное… а оно плещется стоит златотелое златотелое златотелое… а меркнет меркнет меркнет… а не меркнет…

А мудрец речет а река течет… А мудрец речет как река течет…

…Не уходи не уходи волна волна блаженная а она уходит… а она не уходит…

Это Слово?..

Отпустите други други други склонные… Оставьте одного на ложе!.. Други други молчные… уходите?.. согбенные уходите покорные… А Слово?.. Но!.. чу!.. чу… иль слышу? иль послышалось иль встало иль явилось Слово?.. Стойте! Погодите… Может? может? может?.. Иль оно простое как родник лежащий у дороги?.. как родник поящий у дороги?.. Чу!..

Слово? иль шевельнулось донеслось? иль просится иль просится скребется как младенец близящийся из утробы из утробы?..

Чу!.. Я шел к Каабе к Камню Черному Небесному я шел к Пресветлому Аллаху… шел к Аллаху… шел к Аллаху… Я взял с собой в дорогу двух верблюдов… двух ослов… двух верных слуг… земных простых азгабов… Я шел по нищим землям… странам… берегам народам племенам закатным…

Я хадж совершал… я совершал творил завет-закят… я одарял обильных нищих каландаров-дервишей святых последним подаяньем… Я подавал… я отдавал… я милость садака творил… я все раздал… со всеми распрощался… Я нищим подарил верблюдов… и ослов… и отпустил на волю преданных слуг азгабов… и они плакали прощаясь… и я плакал… Я был поэтом имамом нишей страны и я стал нищим и мне легко и вольно было глядеть в нищие глаза нищим дехканам… И поклонился тем подсолнухам стоящим небогатым… И я был нищим поэтом имамом нищей страны… и мне было светло и вольно и блаженно и я глядел в глаза дехкан… и я ел и спал с ними на камышовых циновках на кошмах на курпачах па глиняных суфах… и мне было светло и блаженно… и я был нищим вольным поэтом имамом нищей родины державы неоглядной…

И я не боялся глядеть в глаза дехканам… И я не прятал глаз своих… И они чуяли… И знали… И пиалой последнего каймака провожали… И резали последнего петуха раннего глашатая… И плов варили и кишлак спал и кишлак без петуха-глашатая оставался…

…И лишь нищий будет осенен в народе нищем неоглядном!.. Лишь нищий будет осенен глаголами горящими!.. палящими!..

Омар ибн-уль Харис говорит, что пророк Мухаммад по смерти своей не оставил ни динара… ни дирхема… ни раба… ни рабыни и ничего иного, кроме старого мула, оружия и лука, которые он завещал беднякам и близким. Да!.. И лучше кишлаку остаться без петуха, чем державе без поэта-имама-глашатая…

И кишлак спал спал спал без петуха-глашатая оставшись… Но иные уж не спали! уж не спали! уж не спали! А поэт имам а нищий лишь поэт имам лишь нищий Ты Петух Глашатай ранний Отчины Державы неоглядной спящей спящей спящей… Да! Лишь нищий ты Глашатай нищей отчины державы неоглядной!.. Шайдилла!..

И я с улыбкою роздал все!.. И!.. Нищим стал я стал я… О Боже слово! слово! слово! Слово дай мне!.. И Оно вставало… и давалось…

Чу!.. И я пришел к Каабе нищим пыльным немощным улыбчивым дервишем-странником… И там у Каабы стоял дервиш певец-маддох Ходжа Зульфикар в суфийском рубище-хирке и он был изрыт изъеден оспой и был слеп и он пел пел пел и раздольные пьяные тучные жилы на шее его были как реки моей Азии в наводненье… И он пел… и жилы на шее его были как мои реки в наводнение…

И ветер из садов полдневных предпустынных прян прян прян

И мул сомлел на сонной солнечной дороге словно плод падуч червив

плакуч текуч в пыль пал пал пал пал пал

Пророк сидит в тени разбуженных внимающих аллаховых

разъятых разморенных всевеющих всевеющих чинар чинар чинар

Пророк полощет ноги дальние в арыке млечном мяклом

истекающем из плотских из живых телесных лестных млечных

рисовых полуденных полей полей полей

Пророк полощет ноги в рисовом сомлелом тленном илистом арыке

Пророк полощет ноги в месиве текучем терпком солнечном арыке

Пророк полощет ноги в лепетном густом лиющемся внимающем

арыке

Дехкане сходятся в полях забыв мотыги голубые голубые

Летают вьются уповают горлицы пустыни горлицы младые голубые

Дехкане внимают у тенистого арыка

Пророк смугл сметлив иноязык улыбчив здешним запыленным

тих верблюжьим отрешенным опаленным ликом ликом ликом

Речет: человеки родичи о человеки братия воспомните Аллаха

если если веет веет тлеет тлеет из пустыни

если в садах изникли измлелп плоды червивые