Она вышла из купе. Пол в коридоре был застелен персидским ковром, пахло свежестью и немного угольной пылью, как во всяком поезде. По коридору навстречу Анне шла высокая, смуглая черноволосая женщина в длинном платье, с золотыми браслетами на руках. Ее тонкую талию охватывал широкий золотой пояс, ожерелье лежало на гладкой, соблазнительной груди.

– Око зари, – представилась она, поравнявшись с Анной и улыбаясь. – По-индийски это звучит несколько иначе.

– Мата Хари!

– Хоть я и родилась в Голландии, пришлось посвятить себя богу Шиве. Как мне удавалось выдавать себя за дочь храмовой танцовщицы из Ост-Индии, до сих пор удивляюсь! Иногда я вспоминаю северный городок Леварден, где моя мать, жена торговца, произвела меня на свет. Знаешь, как она додумалась назвать меня? Маргарета Гертруда! Разве с таким именем можно было покорить Париж, Монте-Карло, Берлин, Вену, Милан, Мадрид?

Мата Хари засмеялась, вздрагивая красивыми, словно выточенными из слоновой кости плечами.

– Ты… в самом деле была шпионкой? – спросила Анна.

Красавица взмахнула длинными ресницами.

– Ну, пусть так. Что с того? В четырнадцать лет мамаша не додумалась ни до чего лучшего, как отдать меня в монастырскую школу, чтобы я там изучала домоводство и готовилась к семейной каторге. Но я не была создана для жизни в рамках традиций. Увы! Как мне было вырваться? Пришлось выйти замуж за офицера голландской армии. Он был старше меня на двадцать лет! И дрался, как сапожник. Он дошел до того, что размахивал у меня перед носом заряженным револьвером. Пришлось бежать от него в Париж. Это было весело!

– Чего тебе хотелось?

– Внимания! – ответила Мата Хари. – Поклонения. Денег, развлечений, любви! Пришлось стать экзотической восточной танцовщицей, демонстрировать эротические ритуалы, посвященные Шиве. Мужчины были от меня без ума, они дрались за место у моих ног. Немецкий кронпринц, и тот не устоял. А герцог Брауншвейгский… как он был хорош в постели! Но потом… началась эта ужасная война, и все пропало.

Анна вспомнила, что к началу Первой мировой войны Мата Хари была самой высокооплачиваемой куртизанкой в Европе. Но говорить об этом не стоило.

Красавица, позванивая золотыми украшениями, изобразила несколько индийских танцевальных па. Она выглядела потрясающе.

– Бесподобно! – искренне восхитилась Анна.

– А эти идиоты меня расстреляли, – с привычным негодованием сказала Мата Хари. – Идиоты! Испортили все удовольствие. С тех пор я облюбовала этот поезд. Здесь мило.

– Да, славно, – согласилась Анна. – А что ты делаешь в «Восточном экспрессе»?

– Развлекаюсь, как могу! Мои возможности несколько ограниченны, из-за этого… – она показала на свое ослепительное тело. – А в общем, я должна быть благодарна тупым солдатам, которые стреляли в меня. Не убей они Мату Хари в семнадцатом году, неизвестно, как бы я выглядела сейчас. Ведь мне тогда уже исполнился сорок один год – как тебе в начале этой истории. Для нас обеих это переходный возраст!

Танцовщица-шпионка засмеялась своей шутке.

Из служебного купе вышел проводник и направился в противоположный конец вагона. Он прошел сквозь роскошное тело Маты Хари насквозь, бросая подозрительные взгляды на Анну.

– Вот видишь? – возмущенно прошептала куртизанка. – Он даже не вздрогнул! Куда это годится?

– Ты мне поможешь? – спросила Анна Наумовна.

Она знала, что Око Зари воплощает в себе эманации Гекаты: неутолимую страсть, жажду наслаждений, чувственность и эротику, доходящие до вечного плена, смертной истомы. Раз вкусивший эту страсть назад не вернется.

– Тебе нужна моя энергия? – улыбнулась Мата Хари. – Изволь, дорогая. Пользуйся. Мне ее все равно девать некуда. Но потом… поделишься со мной тайной третьего лика Гекаты. Мы перешли порог смерти, и я, и графиня. Боже! Какой уродиной сделала ее старость! – красавица в притворном ужасе закатила свои жгучие черные глаза. – Сами по себе мы бессильны изменить это. Только ты еще жива и потому можешь исполнить обряд.

Господин Салахов вызвал Артема в курительную комнату, и они беседовали, расположившись на мягких, удобных диванах. Аромат кубинских сигар приятно успокаивал; сизый дымок поднимался к потолку, рисуя в воздухе изысканные узоры.

– Коньяк, виски? – предлагал официант, обходя немногочисленных любителей табака. – Шампанское? Сок?

– Два виски, – кивнул Юрий, выпуская кольцо дыма. – Хорошие сигары!

Салахов и Пономарев вели светскую беседу, присматриваясь к обстановке, к окружающим людям. Курительные комнаты в «Восточном экспрессе» поражали изящной красотой отделки, уютным комфортом, располагавшим к отдыху.

– Так что вы мне скажете? – спросил Салахов, выпуская очередное колечко дыма.

Артем понял, что пришло время для делового разговора.

– Скажу, что обстановка не совсем ясна.

– Вы что-то заметили?

– Ваше путешествие привлекло внимание соседей из театрального дома. Кроме меня, с нами едет Альвиан Николаевич Рубен, слыхали о таком?

– Кто это?

– Профессор, историк. Научными исследованиями занимается, книги пишет. Живет в театральном доме, на первом этаже, квартира номер два.

– И что?

Господин Салахов не понимал, о чем идет речь. Он чувствовал себя неспокойно, а намеки Артема еще больше усиливали его волнение.

– А то, – продолжал адвокат, – что он едет в одном вагоне с нами. И это наводит на размышления.

– Да-а… пожалуй. Но что ему нужно?

– Не знаю.

– Это все, что кажется вам подозрительным?

– Не совсем. Я заметил среди пассажиров еще одного небезызвестного вам соседа. Фарид Гордеев. Он тоже едет в нашем вагоне.

Юрий Арсеньевич прищурил глаза, его скулы побелели от напряжения.

– Проклятие! Я так и знал, что с этой поездкой не все в порядке! Мне с самого начала казался подозрительным и этот «Восточный экспресс», и маршрут, и… все! Черт! Я чувствую себя полнейшим идиотом!

– Тише, – понизил голос адвокат. – Мы привлекаем к себе внимание.

– Плевать!

– Возьмите себя в руки, Юрий Арсеньевич. Мы точно не знаем, зачем едет Фарид. Если честно, профессор настораживает меня гораздо больше.

– Почему? Человек интересуется историей… Хочет посмотреть старинные русские города. В нашем вагоне оказался случайно.

– Я не верю в случайности, – покачал головой Артем.

– Хорошо, – вздохнул Салахов. – Вы правы. Сдаюсь. Что вы собираетесь предпринять?

– Постараюсь держать Рубена в поле зрения. Ваша задача – позаботиться об Анне Наумовне. Не оставляйте ее одну.