17 февраля 1208 г. Руэрг, замок Сент-Фуа в окрестностях города Родез

Замок грозно возвышался на берегу реки, и серые его башни отражались в чистой голубой воде. На стенах виднелись оспины, оставленные то ли временем, то ли осаждающими, и вился над донжоном флаг с незнакомым Роберу гербом.

– Вы не боитесь туда идти? – спросил рыцарь у своих спутников, когда укрепление только показалось впереди.

– Нет, – улыбнулся Сикард, – обитатели места сего проникнуты истинной верой, они не станут причинять нам вред.

Путешествие это, длившееся уже три дня, отличалось от всех, которые Роберу пришлось пережить. Они шли пешком, совершенно не торопясь, такими тропами, которые знали разве что пастухи и охотники. Останавливались по дороге в селениях и деревнях, при случае Сикард и Аймерик пользовали больных (оба оказались сведущи в лекарском деле), и шли далее.

Несмотря на видимую неторопливость, они успели пересечь несколько рек, и от гор Оверни их отделяло более пятнадцати лье. Никаких следов погони не было, и Робер впервые за многие дни почувствовал себя спокойно. Чаша никак себя не проявляла, словно вновь погрузилась в сон.

Замок приближался. Как только с дозорных башен стали видны бредущие по дороге люди, ворота его распахнулись, и из них выметнулся всадник. Засияла под солнцем шерсть белого, словно снег, жеребца. За первым всадником скакали с десяток вооруженных воинов.

Робер дернулся, потянулся было к мечу, но вовремя вспомнил, что оружия у него нет.

– Спокойнее, – пророкотал Аймерик. – Это не враги.

Приблизившись вплотную, всадник, оказавшийся юношей в одежде, выдающей представителя благородного сословия, легко спрыгнул с седла и опустился на колено.

– Благословите, Старцы, – попросил он, пока свита следовала примеру предводителя.

Сикард перекрестил оказавшихся перед ним людей.

– Встаньте, – сказал он с удивившей Робера властностью. – Что за нужда привела вас к нам?

– Вы все видите, Добрые Люди, – покачал головой юноша, поднимаясь с колен, – мой отец, благородный Гастон де Сент-Фуа, находится при смерти, и желает в последний момент жизни принять Утешение. Не могли бы вы оказать ему подобную услугу?

– Идти против воли умирающего – нехорошо, – покачал головой Сикард, – мы осмотрим его и решим на месте! Ведите нас.

Юноша вскочил на коня и направил его вперед шагом, чтобы пешим было легко следовать рядом.

– Что еще за Утешение? – вполголоса спросил Робер у Аймерика.

– Крещение Светом, – ответил тот. – Получивший его навсегда потерян для этого мира.

Далее Робер спрашивать не стал, боясь окончательно запутаться в еретических мудрствованиях.

В стенах замка их уже ждали. Пожилая женщина, под застывшей на лице которой маской невозмутимости чувствовалось тщательно скрываемое горе, почтительно поклонилась пришедшим.

Те поклонились в ответ.

– Рада приветствовать Старцев в своем замке, – проговорила женщина, и черное ее платье заколыхалось, выдавая предательскую дрожь тела. – Идемте.

На Робера никто не обратил особенного внимания, словно ересиархи всегда путешествуют в сопровождении безоружных рыцарей Ордена Храма. Вслед за всеми он вошел в донжон и поднялся в большой зал замка. Его заднюю часть отгораживал занавес. Когда Сикард отодвинул его, Робер едва не задохнулся от горького запаха умирающего тела.

На кровати, прикрытый несколькими одеялами, лежал некогда крупный широкоплечий мужчина. Сейчас же он высох, и под тонкой тканью рубахи угрожающе торчали кости. На желтом лице лихорадочно горели темные глаза.

– Слава Господу! – сказал он вполне ясным голосом, увидев черные ризы вошедших. – Вы вовремя!

– Тихо, сын мой, – Сикард пощупал больному лоб, послушал сердце, зачем-то заглянул в глаза. Пошептался с Аймериком, спросил о чем-то стоящую тут же женщину в черном.

– Да, – сказал он без видимой печали в голосе, – душа твоя отлетит не позднее чем через седмицу. Готов ли ты принять истинное крещение?

– Готов, – истово вздохнул умирающий.

– Тогда начинаем, – Сикард вновь заговорил властным тоном. – Принесите стол, свечи и факелы!

Не успел Робер глазом моргнуть, как на козлах установили широкий стол и застелили его белой скатертью. Занавес сняли. На стенах запылали многочисленные факелы, столешница украсилась свечами.

Принесли умывальник и полотенца. Каждый из присутствующих тщательно обмыл и вытер руки, пришлось то же сделать и Роберу. В душе его поднимался слабый протест оттого, что он присутствует, почти принимает участие, в еретических обрядах.

Успокаивало лишь то, что Чаша, Гнев Господень во плоти, никак на это не реагировала…

После омовения Сикард встал между кроватью больного, который с видимым усилием сел, и столом. За его спиной расположился Аймерик, держащий в руках Евангелие. Все прочие, стоящие около стен, дружно замолчали.

– Гастон, вы хотите получить духовное крещение Святым Словом и возложением рук Старцев, посредством которого в Божьей Церкви нисходит Святой Дух, – заговорил старший ересиарх, и голос его звучал торжественно. – Об этом крещении Господь наш Иисус Христос в Евангелии от Матфея говорит ученикам: "Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа. Уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века"[267].

Далее последовали цитаты из Марка, Иоанна, Деяний апостолов, касающиеся Духа Святого. Можно было подумать, что данный лик Троицы пользуется среди собравшихся особенным почетом.

– Это святое крещение, при котором даруется Святой Дух, Церковь Господа сохранила со времен апостолов до наших дней, и оно до сих пор переходит от одних добрых людей к другим, и так будет до скончания веков, – серьезно вещал Сикард, и Гастон де Сент-Фуа молча внимал ему. – И вы должны знать, что Церкви Господа дана власть связывать и развязывать, прощать грехи и оставлять их, как говорит Христос в Евангелии от Иоанна: "…как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся"[268].

Вновь россыпь цитат из Священного Писания. Все из Нового Завета – и ни одной из Ветхого. Перечислив блага от истинного приобщения к Церкви, Сикард перешел к моральным наставлениям утешаемого.

– Если и вы хотите получить такую власть, вы должны по возможности соблюдать заповеди Христа и Нового Завета, – сказал он грозно. – Помните, что Он завещал вам не желать жены ближнего, не убивать, не отнимать…

Перечень заповедей был самый обычный, и вполне подошел бы для наставлений любого христианина, но завершался весьма неординарным образом.