Джарралт поднял кочергу и смерил ее взглядом.

— Это так.

— Тогда зачем…

— Потому что я так хочу. Потому что мне недостаточно, что тебе просто отрубят топором голову. Ты вмешался в мои дела, маленький олк, а я не выношу вмешательства. Поэтому я собираюсь наказать тебя… Старым добрым способом.

По спине и лицу Эшера градом катился пот. Он щипал глаза, и Эшер пытался смахнуть его с лица, тряся головой. Было в Конройде Джарралте что-то не то. Он всегда вел себя самодовольно, бывал порывист, нетерпелив, презрителен, любил показать свое превосходство и непохожесть на других. Но теперь было в нем что-то еще. Нечто большее. И оно исходило от Джарралта плотными удушливыми волнами. От этого леденела кровь, и наизнанку выворачивало желудок…

Зло.

— Гар был прав насчет тебя, — прошептал Эшер. — И Борн тоже. Ты гнилой. Ты прогнил насквозь. И больше ты не сможешь скрывать это. Когда твои друзья доранцы узнают правду, они не позволят тебе сохранить украденную корону. Королевство распадется на части, Джарралт. Оно погибнет, и погубишь его ты. Именно этого ты и хочешь?

— Да. А теперь побереги силы, — мягко посоветовал он. — Они понадобятся тебе, чтобы кричать. А когда ты не сможешь кричать, когда из твоего горла будет литься только блевотина и кровь, Оррик и его люди отведут тебя на главную городскую площадь, где посадят в клетку, чтобы тебя все видели и могли плюнуть в лицо изменника. И в назначенный день, в полночь — согласись, весьма драматичный момент — перед самой большой толпой, какую только удастся собрать, тебе снимут голову с плеч, тело скормят свиньям, свиней зарежут и накормят собак, а собак убьют из луков.

Со спокойным, даже равнодушным видом Джарралт поднял кочергу к потолку. Произнес одно-единственное слово, резанувшее Эшеру слух, как острый нож. На кончике кочерги загорелось пламя. В бесцветных глазах Джарралта блеснуло предвкушение удовольствия и что-то еще. Нечто темное, опасное, пропитанное кровью. Он улыбнулся и коснулся тела Эшера кочергой.

И его сознание растворилось в языках багрового пламени.

Удовлетворенно вздохнув, Дарран накрыл поднос с обедом для его вели… его высочества чистой салфеткой. После отъезда Джарралта и изгнания Даррана из апартаментов принца там царила абсолютная тишина. Обед извинял появление Даррана, тем более что ему не терпелось узнать, все ли у принца в порядке.

Если можно говорить о каком-то порядке после всех этих невероятных событий.

Осмотрев кухню в последний раз, он взял поднос и отправился к двери. Может, и к лучшему, что госпожу Хемшу уволили; если бы она увидела свою вотчину после того, как здесь похозяйничал Дарран, у нее случилась бы истерика.

Он и сам с трудом удерживался от истерики. Всех слуг разогнали, и Башня казалась ужасно пустой. Тоскуя и сожалея о былом, он медленно поднимался по пустой, безлюдной лестнице к апартаментам Гара. Когда Дарран проходил мимо комнат Эшера, его передернуло. Он постарался успокоиться, выбросить из головы все мысли и продолжил подъем.

Принц все еще сидел в своей библиотеке в кресле, подтащив его к незанавешенному окну.

— Я принес вам что-то вроде обеда, господин, — сообщил Дарран, останавливаясь в дверях.

— Я не голоден.

— Голоден или нет, надо поесть, — возразил Дарран, стараясь говорить бодро и убедительно. Поколебавшись, он вошел в библиотеку. — Если вы заболеете, то придется глотать снадобья лекаря Никса, и хотя мое кулинарное искусство не совершенно, уверяю вас, эти блюда лучше на вкус, чем лекарства.

— Тогда оставь поднос на столе, — вяло и безразлично сказал Гар. Кресло стояло к Даррану спинкой, и он видел только свисавшую с подлокотника кисть левой руки. Она казалась мертвой.

Дарран нахмурился и покачал головой, хотя принц его не видел.

— Господин, но обед остынет!

— Я сказал, оставь его на столе! — закричал Гар и вскочил с кресла. В правой руке у него был кинжал с рукояткой, отделанной сапфирами, и выглядел он пугающе.

Дарран отступил на шаг; сжав поднос с такой силой, что пальцам стало больно.

— Господин, не надо кинжала. Уверяю вас, цыпленок довольно нежный. Я сам его жарил.

Застонав от злости, Гар метнул кинжал через всю комнату. Он вонзился в дверной косяк, дрожа от ярости, как и его хозяин.

— Мне плевать на твоего цыпленка, старик! Унеси его! И если ты не хочешь выполнять то, что я велю, лучше вообще сюда не приходи.

Дарран даже не посмотрел на кинжал. Вместо этого он поставил поднос на стол и приблизился к принцу.

— Довольно, господин, — произнес он, выставив руки ладонями вперед, словно успокаивая сумасшедшего. — Не надо вредить самому себе.

Гар расхохотался.

— Вредить себе? Старый дурак, я никогда не врежу себе! Только другим людям! Родителям, сестре, Дурму… Теперь он тоже мертв… — Он медленно опустился на пол. — Эшеру…

Дарран опустился на колени возле него, не обращая внимания на боль в мышцах и скрипнувшие суставы.

— Вы говорите чепуху. Вы не виноваты в несчастье, случившемся с вашей семьей и бедным Главным магом, да упокоит Барла его душу.

— Как я могу быть уверен? Я не помню, что тогда произошло! Может, я и виноват, Дарран. Может, виновата эта моя капризная магия. Никакой физической причины случившегося найдено не было, ведь так? Между тем моя магия никогда не была безупречной. Она была ущербной, как и я сам. Иначе я до сих пор владел бы ею. И был бы Заклинателем Погоды, а Эшер… Проклятие, Дарран, ведь я клялся защищать его, клялся, что с ним ничего не случится, а вместо этого подписал ему смертный приговор. Я предал своего единственного друга, человека, который спас мне жизнь и пытался спасти королевство, когда я этого не мог сделать. Я смешон. Я отвратителен. Я не понимаю, как ты можешь находиться в одной комнате с таким мерзавцем.

Расстроенный его терзаниями, Дарран взял руки принца в свои и сжал их.

— Не говорите так, господин!

— Почему же? Ведь я говорю правду. Ну и что, если Конройд мне угрожал? Я должен был найти способ одолеть его! И спасти Эшера!

Дарран смотрел в лицо принца. Его руки были так холодны. И весь он был холоден.

— Советник Джарралт вам угрожал? Как? Почему?

Гар высвободил руки и привалился к креслу.

— Не имеет значения. Главное то, что я отдал королевство этому человеку. Уступил без боя. Мой отец был бы потрясен…

— Нет, господин! Нет, — сурово молвил Дарран. — Это неправда. Ваш отец любил вас и гордился вами. Уверен, гордится и сейчас, как и я. И неправда, что Эшер ваш единственный друг. Я ваш друг, господин, и останусь им до конца своих дней.

Гар взглянул на него. Попытался улыбнуться, но ничего не получилось.