Мобуту называли «проводником», «отцом народа» или — по примеру Мао — «кормчим». Такой культ личности имел и религиозную составляющую. Мобуту был «пророком» и «лидером-провидцем»[681]. Каждое утро школьники пели: «Одна страна, один отец, один лидер: Мобуту, Мобуту, Мобуту»![682]Его лицо постоянно присутствовало на телеэкранах (даже во время прогнозов погоды) и рекламных щитах. Устраивались паломничества в места, связанные с важными вехами его жизни[683].

Аналогичный культ устанавливали диктаторы-клептократы и в других странах. На Филиппинах действовали обучающие программы для молодежи, в контексте которых Фердинанд и Имельда Маркос именовались «отцом и матерью нации». Был воздвигнут огромный памятник Маркосу в духе президентских монументов, высеченных в горе Рашмор в США: пятнадцатиметровая голова, взгляд, устремленный на крупный парк в Маниле[684].

Чем дальше, тем больше Мобуту заботился о своем наследии. Он стал переписывать историю и традиции, чтобы восславить свое имя. Возможно, он искренне считал, что его поступки отражают «волю народа», «освобожденного» от колониального гнета. В 1971 году мать Мобуту на смертном одре много раз повторила: «Ты должен любить свой народ». Почему же, задумывался Мобуту, она повторяла это без конца?[685]Он отвечал так:

«В нашей африканской традиции не бывает двух вождей. Скажите мне, кто-нибудь видел деревню, где два вождя? Вождю надлежит следовать своему решению, оценивать его и принимать его последствия. И при этом единственном условии — ведь он должен взвесить заранее все последствия и в одиночку принять все риски своего выбора — его решение будет честным, а значит, правильным для народа, а в конце концов подлинно демократичным»[686].

В 1970-х и 1980-х Мобуту настолько жестко контролировал страну, что мог надолго выехать из нее, не боясь переворота (так он, собственно, и поступал). Во время его отсутствия молодежное крыло MPR и его полувоенные отряды терроризировали людей на улицах[687]. Они, как и полицейские спецподразделения, применяли пытки против тех, кого подозревали в несогласии с режимом, например, хлестали их колючей проволокой или били по пяткам палками[688]. Мобуту требовал от своей молодой шпаны подавления любых протестов. На митинге в 1988 году он объявил: «Вам не нужно ждать жандармов. Вам не нужно ждать солдат. У вас есть ботинки. Пинайте их. Скажу еще раз: пинайте их. У вас есть руки: бейте их!»[689]

Правление MPR было классическим тоталитарным режимом. Оно охватывало все сферы заирской жизни, уничтожая границы между правительством, политикой и бизнесом. Партия создала воровскую пирамиду, поднимавшуюся от уровня отдельных деревень. На государственной службе числилось 600 тысяч человек, в восемь раз больше, чем, по расчетам Всемирного банка, необходимо для выполнения функций правительства. К середине 1980-х средний годовой доход на человека в стране упал ниже 120 долларов — почти столько же стоила пара хорошей обуви в модном магазине в Киншасе[690]. Заиризация стирала разделительные линии между государственным и частным сектором, между бизнесом и политикой. Чтобы переводить часть прибыли от разных бизнесов на многочисленные банковские счета Мобуту, была создана специальная компания Sozacom[691]. Государственная медная компания Gecamines каждый год теряла не меньше 240 миллионов долларов из-за коррупции; деньги эти проводились по статье «покрытие исключительного дефицита». Такое воровство продолжалось еще долго после того, как в 1974 году упали цены на медь и ежегодное исчезновение сотен миллионов долларов стало нормой для компании.

В 1970-х 20 % государственных доходов поступало непосредственно в президентский офис. В 1980-х уже ничто не могло помешать Мобуту присваивать то, что он хотел, и его состояние, хранившееся в швейцарских банках, превысило 5 миллиардов долларов. Впрочем, следует заметить, что он лишь следовал примеру короля Леопольда II, сколотившего состояние благодаря коррупции и принудительному труду.

Ларри Девлин, куратор Мобуту из ЦРУ, сомневается в масштабах личного богатства диктатора: «Говорят, что Мобуту обладал состоянием в пять миллиардов долларов. Если так, то он, должно быть, имел плохих экономических советников, потому что все повторяли эту цифру двадцать с лишним лет… Он жаловался мне на обвинения, будто его состояние равняется пяти миллиардам долларов, и однажды заметил, что у него, наверное, не более пятидесяти миллионов. Когда Мобуту путешествовал по стране, один из его помощников обычно вез с собой чемодан, полный банкнот, для раздачи деревенским вождям, которых он встречал по дороге. Вожди ожидали, что лидер страны что-то сделает для их деревни — организует починку крыши для школы, новый колодец или еще что-то хорошее, — а Мобуту, разумеется, ожидал от вождя, что деревня будет развиваться в ногу с его правительством»[692].

Сколько Мобуту украл на самом деле, мы не узнаем никогда, но бесспорно то, что ко всем государственным институтам, даже к центральному банку, он относился как к личному кошельку. Только в 1977 году он изъял 71 миллион долларов для собственных нужд. По всему миру открывались банковские счета для президента Мобуту. Могущественных людей и компании «убеждали» перечислять ему свою прибыль, не задавая никаких вопросов. В 1978 году компании Gecamines было приказано перевести весь свой доход от экспорта — 1,2 миллиарда долларов — на президентский счет[693]. Одним из любимых источников его дохода были экспортные пошлины, а дополнительные доходы приносила международная помощь.

Друзья Мобуту за границей вовсю копировали его методы. Фердинанд Маркос открыл первый счет в Швейцарии в 1967 году. В 1972 году, после введения в стране военного положения, он рьяно принялся тратить деньги. В 1968 году у него и Имельды на швейцарских счетах лежал 1 миллион долларов (счета были открыты на Уильяма Сондерса и Джейн Райан); официальная же его зарплата едва превышала 2 тысячи долларов[694]. Фердинанд и Имельда учредили цепочку компаний и фондов, через которые отмывали деньги по отлаженным до смешного алгоритмам. В письме в один из этих фондов, Sandy Foundation, Маркос сообщал: «В случае, если нам понадобится снять средства, мы отправим вам телеграмму со словами «С днем рождения!», подтвердив подлинность сообщения оговоренным кодом»[695]. К 1986 году, когда Маркоса свергли, у него и его жены было двадцать пять счетов в швейцарских и французских банках на общую сумму в несколько сотен миллионов долларов. Сухарто, правитель Индонезии, опирался на сходную систему фондов, компаний и счетов для управления своим состоянием, которое оценивалось в полмиллиарда долларов[696].