Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Интересно, у него язык в узелок не завязывается от таких словесных изысков и неприкрытого подхалимажа? – проворчал Эливерт.
Но Настя и Наир его не услышали – они, как и всё в этом зале, были поглощены ожиданием сказочного момента, обещанного волшебства, сказки.
И она вошла….
И только когда чинно-благородная толпа вельмож, что ещё миг назад держались с таким понятным, привитым им с колыбели высокомерием, вдруг взревела в экстазе, как перепившая молодёжь на рок-тусовке, выкрикивая имя хозяйки, благословляя её светлость, Анастасия вдруг вздрогнула, огляделась вокруг и подумала, что всё это жутко попахивает культом личности.
Но мысль эту тут же смыла подобная цунами волна всеобщего восторга. И Настя застыла, как и все, околдованная волшебной грёзой, любуясь Лиэлид, сияющей в свете огней празднества, и «небесным» рыцарем рядом с ней, с трепетным благоговением ведущим её под руку.
Напрасно Эливерт и Наир расточали свои комплементы, теперь Романова ясно видела – никто не может превзойти владетельницу Жемчужных Садов.
Если бы в этом мире существовали ангелы, то Лиэлид была бы самым прекрасным из них.
Сиятельная Лиэлид! В ореоле горящих золотом локонов, словно капли росы, белели жемчужины. Безупречное лицо фарфоровой статуэтки. В омутах изумрудных глаз – голубиная нежность и кротость. Улыбка как солнечный свет. Лебяжья утончённость. Кошачья грация. Осанка королевы.
На ней было нежное светло-зелёное платье, обволакивающее стройную фигуру так, что был виден каждый изгиб великолепного тела, лиф платья горел золотом, а на плечах красовался роскошный ворот из пёстрого меха макдога, напоминавшего горностаевую оторочку на королевской мантии. Драгоценное жемчужное ожерелье, а на тонких запястьях не менее прекрасные браслеты.
Вновь для Насти Лиэлид превратилась в дивное видение, неземную сказку, как тогда, в час заката, при первой их встрече.
Верным стражем рядом с её светлостью шествовал грозный рыцарь в плаще, лазурном, как небесная высь – Далард из Орсевилона, Первый рыцарь Его Величества Кенвила ар Лоннвина.
Разномастная толпа дрогнула, отхлынула резвой волной, расступилась, давая дорогу восхитительной паре. Но хозяйка бала осталась возвышаться на ступенях белокаменной лестницы, ведущей в зал для торжеств.
Рыцарь в голубом плаще отступил почтительно, но остался стоять рядом, подле своей госпожи. Справа от неё застыл картинно менестрель Деандр. Но не на них глядело всё собрание знати, хоть оба, признаться, были в этот миг бесспорно хороши.
Лиэлид вскинула руки в жесте, лёгком, как взмах хрупких крыльев бабочки.
– Гости мои, добрые мои друзья, мне каждого из вас видеть здесь отрадно! Каждый дорог сердцу моему, каждый по-своему замечателен и прославлен делами добрыми! И всё, о чём я молю в этот волшебный вечер Духа-Создателя – благословение для вас! – вдохновенно сказала сияющая светом владетельница Жемчужных Садов, и при звуке её голоса у Насти на глаза навернулись слёзы. – Великая Мать и Дух-Создатель, уберегите тех, кто собрался здесь от любой беды, печали, предательства! Ниспошлите им своё великодушное благословение! Всем нам, всем нашим собратьям, нашему мудрому королю Кенвилу ар Лоннвину и нашей любимой земле. Пусть не оставят Светлые Небеса своим благоволением Кирлию, милый нашим сердцам край! Счастья вам в этот миг я желаю! Теперь и навсегда. В этот вечер, в наступающий праздник Девятизвездья и весь новый год, что спешит к нам на встречу. С наступающим праздником Девятизвездья, мои дорогие! – воскликнула Лиэлид.
– С праздником! – громыхнул зал.
– И в благодарность за то, что вы почтили мой дом своим присутствием, примите мой нижайший поклон. Всё, что я делаю, что в силах моих, я делаю ради вас! – добавила хозяйка и склонилась, недолго думая, в изящном поклоне.
Похоже, что это стало неожиданностью для всех и не предусматривалось этикетом. В ответ на столь искреннее почтение публика ахнула совсем уж умилённо и изумлённо, все тут же поспешили склониться в ответ.
Когда же владетельная госпожа выпрямилась во весь рост с достоинством, подобающим императрице, Далард протянул ей бокал, появившийся в его руках будто по волшебству. Разумеется, Первый рыцарь не был чародеем, и фужер он принял у вовремя подоспевшего слуги, но в свете нереальной атмосферы празднества даже такие обыденные вещи представлялись невероятными, дивными.
– Хвала Ночи Девяти Звёзд! Начнём наш праздник! – радостно объявила Лиэлид, поднимая бокал.
По залу разнёсся беспечный хрустальный звон. Подхватывая тост, Настя схлестнула свой фужер с кубками Эливерта и Наира и, улыбаясь друг другу, они осушили бокалы до дна.
И тогда арфа замурлыкала громче, к ней застенчиво и возвышенно-нежно присоединилась флейта, а следом подкрались осторожные аккорды незнакомого, напоминавшего гитару, струнного инструмента. И светлым, как улыбка ангела, серебряно-чистым голосом миледи Лиэлид запела…
Ночь надвигается.
День отступает.
Дотла сгорел
Алый закат.
Я вас на праздник
Теперь приглашаю…
На бархатном небе
Огни горят.
Девять Звёзд в поднебесье –
Ожерелье луны!
Радуйтесь! Пойте песни!
Покуда все вместе мы…
Ныне Мать Мира с нами,
Нам дарит благословение!
На светлых дорожках сада
Сияют гирлянды цветов.
На празднике Девятизвездья,
Друзья, мы собрались вместе!
Лес, Море, Земля и Небо
Сегодня приветствуют нас.
Слава Луне и Небу!
Слава алмазным Звёздам!
Слышите, в сумраке ночи
Наши стучат сердца?
Радуйтесь! Пойте песни!
Пусть лето танцует с нами!
И никогда наших душ
Не коснётся зима!
После того как под сводами дворца, средь гирлянд из благоухающих белых роз, отзвенело эхо последних отголосков её песни, Далард вновь галантно предложил своей госпоже руку, и вместе они сошли по мраморным ступеням – прекрасные, как новобрачные у алтаря.
Трижды звонко хлопнув в ладоши, менестрель Деандр объявил торжественно:
– Первый танец! Да будет благословенна наша Светлейшая и Прекраснейшая миледи Лиэлид!
Пространство, прежде образовавшееся вокруг хозяйки замка и её спутника, раздалось ещё больше. Зазвенела музыка нежная и сладкозвучная, как шёпот первых весенних дождей.
Настя пока не знала, как принято танцевать на здешних балах, но смотрела и запоминала. Дивные движения нельзя было отнести ни к вальсу, ни к менуэту, ни к кадрили. Но плавное
