Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молодая женщина, с которой заговорил лэгиарн, в самом деле, была необыкновенно хороша. Высокая, стройная, яркая и светлая. Она была как невеста средь окружающей её пёстрой толпы. Её белое платье походило на одеяния Миланэйи. Безусловно, материал побогаче, словно сияющий атлас или нежный натуральный шёлк, но сам фасон, простой, лишённый всяческих украшений, строгий, и, между тем, удивительно утончённый, выделял её на фоне всех прочих. А ещё это золото волос, водопад сияющих локонов, струящихся по лилейно-белому шёлку.
На мгновение Насте даже почудилось, что рядом с Наиром стоит его сестра. Но светлая дама внезапно обернулась, с грациозностью лебедя изогнув свою прекрасную шею, и Романова увидела совсем чужое лицо, не менее красивое, чем у Миланэйи, но более строгое, чуть высокомерное, и отягощённое мудростью – бесценным и безжалостным даром времени.
И уши… О-о-о!
– Эл, но она…
– Ага, разумеется! Инсфирь – лэриани. Единственная, кроме Наира, из «детей леса», удостоенная чести прибыть к миледи Лиэлид. Весьма почтенная особа, надо заметить. Она – королевская целительница, уже на протяжении многих веков. Как говорится, ещё прадедушку нашего милостивого короля от соплей и расстройства желудка спасала. Ну, это я утрирую, ясно-понятно! Но, суть в том, что при королевском дворе она уже не одну сотню лет состоит, так что никто из смертных уже и не помнит, как она вообще там оказалась. Свободный Народ её обожает и чтит, почти как воплощение Великой Матери на земле. Видишь, как Наир побежал, едва только заметил. Правда, наш Ушастик всех по доброте сердечной готов в духи мироздания возвести, но об этой миледи ничего плохого сказать не могу.
Настя насмешливо приподняла бровь.
– Да! Представь себе! Но хвалить её я тоже не стану. Хотя, может, и стоило бы… В конце концов, я хотел бы знать многое из того, что знает она. Это единственная женщина, которая имеет доступ к таким тайнам, о которых большинство смертных и не подозревает. А мы, стало быть, просто слуги, исполнители, не наше дело лезть в законы бытия…
– Не пойму о чём ты?
– Да… так… – улыбнулся Эливерт, – отвлёкся… Интересно, мы сегодня ужинать будем? У меня живот сам себя скоро съест, при виде всей этой жратвы. Глянь только, какое изобилие! М-м-м, представляю, каким вкусным должен быть вот тот запечённый целиком поросёночек! А рыбка, взгляни, какая рыбка! Такая во рту таять обязана. Где ж эту Лиэлид носит?
– Ты хотел мне рассказать о Даларде, – напомнила Настя.
– Да что о нём ещё сказать? О, любезный, благодарю! – к разбойнику и Романовой приблизился слуга, разносивший напитки. Эливерт тут же сцапал пару бокалов вина, золотистого, как янтарь. – Хоть что-то догадались подать, пока гости ожидают. Миледи Лиэлид, видите ли, не любит ждать, а другие, можно подумать… – проворчал Эл, едва лакей отошёл. – Ах, да, Далард… Очень славный рыцарь, из очень знатного и очень древнего рода. Отец его, милорд Тануил, был из породы тех же принципиальных чистоплюев, что и милорд Данкалнау. Ни в каких особо тяжких грехах не уличён. Всю жизнь верой и правдой служил своей стране и королю. Помер, правда, не в бою, а на собственном ложе от какой-то хвори. Какой – не помню, а врать не буду. Случилось это уже давно. С тех пор Далард – владетель родовой земли Орсевилон, что лежит у Северного пути на Герсвальд. Там же проживают его мамаша и младшая сестра. Они, собственно, там и заправляют, а сам хозяин бескрайних просторов чаще обитает под крылышком благодетельницы Лиэлид или же в столице, при короле. После Битвы при Эсендаре его по праву называют «Первым рыцарем Его Величества Кенвила ар Лоннвина». Заслуженно, надо сказать. После того как на поле боя он выказал чудеса героизма и отваги, Даларда признали любимцем всей Кирлии. Вместе с успехом к нему пришла и благосклонность Лиэлид. Герой Битвы при Эсендаре, знатный рыцарь, приближённый короля – он вполне годился на роль возлюбленного Светозарной. И бедный рыцарь пал жертвой её чар, раз и навсегда, попался, как муха, в паутину её нечеловеческой красоты.
– А что же король? Он ничего не знает? – не поверила Настя.
– Что ты, Рыжая! Король на то и король, чтобы ведать всё. Разумеется, он знает. Но делает вид, что не знает, или не желает знать, или что его это мало заботит…
– Отчего же?
– Меня это тоже интересует, – Эливерт ухмыльнулся. – Причины, на мой взгляд, может быть только две. Либо он слишком ценит своего преданного рыцаря и не желает терять такого надёжного слугу из-за какой-то там бабы, пусть даже очень красивой. А посему прощает измену и Даларду, и неверной невесте. Либо он попросту не так уж сильно любит свою ненаглядную. Настолько не сильно, что даже мысль о её предательстве не вызывает у него ревности. А, вообще, миледи Дэини, я бы назвал всё это откровенным свинством! Прежде всего со стороны Лиэлид, поскольку Далард, по моему сугубо личному мнению, парняга неплохой, хоть и рыцарь. Но есть у него один недостаток: он – влюблённый до умопомрачения идиот. А теперь, миледи Дэини, давайте сменим тему разговора, поскольку кольцо чужих ушей и глаз вокруг нас становится всё плотнее, и обрывки наших опальных речей могут достигнуть тех, кому их слышать вовсе необязательно…
Взгляд Эливерта скользнул по праздничному залу.
– Гляньте-ка, милорд Наир вспомнил-таки о нашем существовании и решил вернуться! О, а милорд Деандр, кажется, собрался речь толкнуть… Бьюсь об заклад, сейчас он объявит долгожданный выход Лиэлид! О, моё бедное, изголодавшееся, как волчище, брюшко, потерпи ещё немного! Скоро, скоро мы сядем за стол, и я набью тебя харчами на год вперёд. Надеюсь, годик я ещё протяну, так что лишним не окажется…
***
Публика, толпившаяся у центрального входа, поспешно расступилась. Музыка грянула громче, а потом внезапно затихла, словно притаившаяся мышь, и только где-то неясным фоном перекатывались, словно неторопливые морские волны, одинокие аккорды арфы.
Деандр, одетый в белое с золотом, ещё больше стал похож на сказочного принца. Он воздел руки вверх, призывая к соблюдению тишины и порядка. И сотни заинтригованных нетерпеливых взглядов обратились к нему в ожидании.
– Достопочтенные милорды, чья доблесть и благородство превыше заснеженных пиков гор Карсил, и лучезарные миледи, красота коих затмит сияние звёзд на небосводе, позвольте мне, вашему покорному слуге,
