Он просто вздохнул, и лапа его чуть сильнее нажала Предславе на грудь.

Туманный образ поднялся над телом павшей волшебницы, и это была та самая Седая, что столько лет наводила страх на всё, лежащее к югу от Карн Дреда.

«Видишь? – по-прежнему беззлобно сказал Медведь. – Она моя. Кровь Полоза. Преобразилась. Должна быть со мной».

Ворон раскрыл широко клюв, закаркал возмущённо.

«Порядок! – слышалось в нём Анее. – Закон! Вековечное правило…»

«Да уймись ты, – негромко и с сожалением заметил Медведь. – Всё злишься, всё злобишься, брат, скоро совсем как Нетопырь сделаешься».

Нетопырь.

Анея не знала, что именно сказали друг другу Звери, вернее, их посланцы, их отражения – но вот это слово распознала точно.

Конечно, это было не слово. Образ, видение, ощущение – но точное и недвусмысленное.

Нетопырь.

Не говорила о нём старая Анея юной своей ученице, да и сама старалась вспоминать пореже. Не говорила, не вспоминала, пока не очутились они с ним лицом к лицу здесь, на Острове Крови. Никто не знал, где он обитает, никто не знал, какой в точности магией владеет…

К нему не обращались ведуны русских земель, к единственному из всех Зверей. Он не вредил, нет. Но он никогда и не помогал, в отличие от того же Врана. Вран суров, обидчив, своего не уступит, но с правильным словом и подходом…

А сейчас – Нетопырь[19].

Однако Нетопырь – Нетопырём, был он тут, да сейчас его нет. А есть два Зверя – даже три! – глядящие друг на друга глазами своих посланцев.

Медведь выразительно мотнул головой, указывая на вставший рядом с ним призрак Седой.

Ворон не менее выразительно голову нагнул, вытянул вдруг лапу, совершенно по-человечески раскрывая когтистые пальцы, и словно потянул на себя незримую сеть; тень Предславы в медвежьем облике качнулась и, упираясь лапами, тем не менее заскользила прямо ко Врану.

Бестелесный взгляд столкнулся с Анеей.

«Прощай, сестрица».

– Нет! Постой, Вран Великий, постой, подземных пределов господин! – сухо перестукнулись висящие на груди Анеи деревянные обереги. Сама творила-резала, сама руны чертила, сама заклинала – светлым солнышком и серебристой луною.

– Постой, великий, погоди. – Она встала на одно колено, но смотрела прямо в слепые глаза страшной птице. – От вас наш род тянется, ваша кровь в жилах наших. Вам она принадлежит. Не зря сестра моя медведицей оборотиться могла. Полоз прославленный наш прадед, да вишь, как природа его обернулась! Медвежьей натурой. Зачем же тебе на пути предназначенного становиться?

Раньше Анее случалось обмирать от ужаса, так обращаясь к Зверям, ко многим, кроме Медведя, Кракена да ещё Жар-Птицы. И уж особенно ко Врану, мёртвых упромысливающему. А сейчас – всё, потерялся тот страх, пропал, как и не бывало его.

Ворон склонил голову набок, вгляделся пристально в дерзкую, и Анея Вольховна ощутила, как отнимаются у неё и руки и ноги, как вползает в них холод, лёд посмертия, страшный мороз, от которого застывает навеки кровь и пресекается дыхание.

Любую жизнь может забрать Вран, коль того пожелает.

Грозно и низко зарычал громадный Медведь за спиной старой волшебницы.

…Любую жизнь может забрать Вран, коль того пожелает и коль ему никто не воспрепятствует.

И вновь почудилось ей, что слышится ей голос Зверя Земли, всё такой же низкий, но теперь уже и грозный:

«Своё забирай, да помни, что не мучителем к тебе приходящих поставлен, но мудрым утешителем, тем, кто поможет, кто подскажет, как им самим, с жизнью расставшимся, другим, живущим, подмогу дать!»

Вран замер.

«Что же ты, братец старшой, вот так хочешь силой у меня моё взять? Без слова, без меры, без выкупа?»

«Какой же тебе выкуп надобен?!» – рос и рос гнев в рыке Зверя Земли.

«Не будет тебе выкупа», – вдруг раздался третий голос, такой, что замерли, разом оборотившись к морю, и Медведь, и Ворон.

«Не будет тебе выкупа, – повторил Кракен – словно штормовые волны ударили в скалы. – Не твоя то доля. И ты знаешь. И берегись, брат меньшой, – коль путём Нетопыря двинешься, мы смотреть да ждать не станем. Найдётся на тебя управа – вот такие, как Анея Вольховна моя иль её ученица юная».

Чудится мне всё, слабо подумала Анея Вольховна, чувствуя, как кружится голова, – вот-вот ткнётся лицом прямо в камни. Блазнится. Не могут Звери так говорить, не ведают они людских слов. Не нужны они им.

«Пор-рядок нар-рушаете!» – зло закаркал Вран, сердито раскатывая «р».

«Порядок ты нарушаешь, – отрезал Кракен, и гнев его теперь тоже стал хорошо заметен. – Жаден делаешься, братец, жаден да завистлив!..»

«А зачем вы меня под землю засунули? – вдруг с мальчишеской запальчивостью бросил Вран, драчливо нахохлясь и распуская перья. – Зачем поставили отжившее собирать?! Нетопыря – магию, меня – мёртвых… Зачем? Сами не восхотели, побрезговали?»

Кракен и Медведь тут заговорили разом.

«Кто ж тебя куда засовывал? Сам власти захотел, власти да силы!» – громыхнул Зверь Земли.

«А коль не по нраву, так откажись, – с ехидством, какого Анея никогда за ним не замечала, отозвался Кракен. – А то нам эти речи ещё у Нетопыря надоесть успели!»

Ворон мрачно молчал.

– Прошу тебя, Вран Великий… – вновь прошептала Анея.