– Чего?.. – Ит опешил. – Кто относится?.. Мы?.. Плохо?.. К детям?!

– Ну да. Однополые супружеские пары. – Голос врача звучал виновато. – Это же известный факт. Ладно, проехали. Действительно, какое кому до этого дело…

Ит закрыл глаза и медленно вздохнул, чтобы как-то сдержаться. В этот момент ему очень хотелось дать врачу по морде. Он даже представил себе этот удар – коротко, с левой, или в скулу, или в ухо, а лучше и туда, и туда…

– Знаете, – проговорил он медленно. – Впредь, прежде чем говорить подобные вещи… хотя бы думайте. Или разберитесь в вопросе для начала. Иначе может получиться как сейчас: крайне неудобно. Мы гермо, мы были женаты, нашему сыну сейчас двадцать четыре года, и так получилось, что мы, по всей видимости, в новом поиске – для таких, как мы, жить без семьи вообще невозможно…

В висках застучало.

– И не смейте шантажировать меня!.. Тем более ребенком, – рявкнул он. – Кто вам дал право…

Горло сдавило спазмом.

– Как вы можете…

Нет, все-таки девять дней не спать после отработки, длившейся в общей сложности почти два с половиной года, – это перебор. Он сделал шаг назад, наткнулся на стул, схватился за спинку. Ну, все. Сейчас рухну. Совсем сдали нервы, если от белиберды, которую несет незнакомый человек, такое происходит…

– Вам плохо?

– Идите вы к черту, – с трудом проговорил Ит. – Если бы не рыжий, ноги бы моей тут уже не было… после таких заявок…

– Господи, извините! Я не хотел вас обидеть, я не подумал…

– Вы и не обидели, – горло перехватывало. – Вы просто… только что… первый в этом мире сказали ту пакость, из-за которой… такие, как мы… рауф… предпочитают, чтобы о них не знали… Как вы вообще можете говорить… подобное… когда видите кого-то третий раз в жизни! Какое вы имеете право кого-то судить, когда вам даже повода никто не давал!.. По какому праву вы вешаете сейчас такие ярлыки… о, боже… я хочу домой… – Его шатнуло. – Уберите… руки!..

В глазах темнело. Главное – не сорваться, не убить случайно этого придурка… Он оступился, упал на колени. В голове – сумятица и откуда-то всплывшая фраза, сказанная Фэбом миллион лет назад: «Будь выше». «Как я могу быть выше, это жизнь, как можно быть выше жизни… мы же не ангелы, мы… мы просто… за что?»

Уже падая, он все-таки успел выбросить руки вперед – рефлекторно. А перед тем, как сознание выключилось, оно случайно успело поймать еще раз слабый запах восковой мастики…

* * *

– Что это за барская роскошь? – с подозрением спросил Скрипач. Его только привезли в палату на каталке, хотя он уверял, что вполне может дойти сам. Ит верил – дойдет. Но если им так хочется его катать, нет вопросов.

– Понятия не имею. Я даже не знаю, где мы находимся. Какая-то мажорская больница, наверное, ведомственная, – предположил он. – Спрашивать ни у кого ничего не хочу. Уже вчера поговорил… с одним. До сих пор тошно.

– А, понятно… – протянул Скрипач. – Ну и кто мы на этот раз? Оптовые покупатели «Лазури»? Грузовиками заказываем?

– Все, рыжий, отвяжись, – попросил Ит. – Хватит того, что я тут вчера в обморок грохнулся. Закроем тему.

– Действительно, закроем, – согласился тот. – Тем более что тут совершенно замечательные условия, правда? Мы здесь, поэтому будем ловить кайф, пока не выгонят.

Ит усмехнулся.

– Не выгонят, пока сами не уйдем, как мне кажется, – заметил он. – Сегодня должна Роберта приехать. Она звонила все эти дни, но поскольку к тебе не пускали, я ей сказал, чтобы не ездила.

– И правильно сделал, – подтвердил Скрипач. – Чего ее гонять просто так? Тем более что тут все есть.

– Гонять придется, потому что отчеты надо почитать. Интересно же, что получается. – Ит сидел у окна, рассеянно глядя на прогуливающихся по парку людей. – Рыжий, я сейчас, наверное, посплю часок. Вечером будет обход, а я очень хочу посмотреть в кое-чьи честные глаза, и чтобы меня при этом не шатало.

– Поспи, конечно! Ит, ты все слишком буквально понимаешь, по-моему. – Скрипач виновато посмотрел на него. – Мог бы где-нибудь там лечь, поблизости… ничего бы не было.

– Не мог. – Ит тяжело вздохнул. – Если бы мог… вот не мог, и все тут. Рыжий, не надо было подставляться. Не делай так больше. Пожалуйста.

– Постараюсь. Но движки я им тогда хорошо посносил. – Скрипач мечтательно улыбнулся. – До дамбы они скорее всего гребли. Если было чем.

– Еще хорошо, что «Хаммер» был только один и что его, как мне кажется, отсекла колонна, – покивал Ит. – Странно, что они не погнались – я ждал, что они придут и там же в кемпинге нас положат. Уже обоих. Один я, может, и справился бы как-то, но не с твоим… это даже телом язык не поворачивается назвать… полутрупом…

– «Хаммер», видимо, пошел обратно в Турцию, – справедливо заметил Скрипач. – Ребята облажались и сделали ноги. Или решили, что нас там ждут, и побоялись связываться – если, допустим, нам навстречу вышла русская колонна, то неприятностей они бы огребли! Их бы там же и размазали.

– Может, и так, – легко согласился Ит. – Но, знаешь, я все думаю теперь… случайностей и вправду не бывает. Мы очень вовремя оказались тут, рыжий. Согласись. Очень вовремя.

– Остался последний эксперимент на кошках, – серьезно сказал Скрипач.

– Все получится. – Ит вытянулся на кровати, закрыл глаза. – Вот увидишь.

* * *

После обхода, на котором, к большому сожалению Ита, давешнего врача не оказалось, приехала Ольшанская. Еще когда она стояла на пороге, оба вдруг поняли – в ней что-то изменилось. Изменилось настолько сильно, что она даже стала выглядеть иначе. Совсем иначе, не так, как когда они уезжали.

– Роберта, вы буквально светитесь. – Ит улыбнулся. – Рассказывайте.

– Ну, во-первых, площадка работает. Именно так, как и предсказал Ири. – Она наконец-то вошла, прикрыла дверь. Поставила рядом с собой на пол сумку. – Мы ее не активировали пока, но она начинает отвечать, даже если просто поднести к ней генератор.

– Как это выглядит? – с интересом спросил Скрипач.

– Она начинает светиться… и звучать. – Ольшанская улыбнулась. – Так красиво…

– А еще? – требовательно спросил Ит.

– А еще… – Роберта замялась. – Я… Ребята, вы только не обижайтесь, хорошо?

– На что? – удивился Скрипач.

– У меня… ну… Гриша приехал. Мой Гриша.

– Да вы что? – несказанно удивился Ит. – Быть того не может.

– Оказывается, может. Бросил эту курву и вернулся. Там, как выяснилось… Он лучше сам расскажет, если захочет. – Роберта посмотрела на них осторожно, недоверчиво. – Вы совсем не расстроились?

– Берта, вы ведь любите этого человека. – Ит встал. – Почему мы должны расстраиваться? Мы рады за вас, очень рады.