Я подружился с ее лучшей подругой.

Той, которая пыталась нас помирить.

И как раз сижу в кафе, поглядывая на часы, потому что Таня опаздывает уже почти на полчаса. А мне, чтобы встретиться с ней, пришлось врать начальницу про чуть ли не смертельно больную троюродную бабушку, которую нужно срочно навестить в больнице.

Но эта девушка опаздывает постоянно.

Даже когда на улице солнце, нет никаких пробок — и она идет из спортзала в удобной обуви.

Когда Таня появляется в дверях, у нее вид человека, в одиночку разделавшегося со стаей паразитов: красная, взъерошенная, запыхавшаяся. Судя по одежде — опять с тренировки. В последнее время у нее прямо бзик на «качалке».

Бля, ну и вот зачем я столько знаю о женщине, которая нужна мне только как источник информации о моей Лисице?

— Привет и прости-прости! — Она плюхается на стул и поднимает руки как будто сдается.

— Всего-то полчаса моего времени, — иронизирую я.

Делаю знак официанту — и ей тут же приносят чай с веганским десертом без сахара.

— Как Алиса? — спрашиваю с нетерпением.

Сегодня целый день в душе какая-то тоска, словно кто-то сунул в грудь когтистую лапу и сжал в ней сердце.

И это полный пиздец, что я, циник и прагматик, вдруг начал думать такими высокими материями.

Таня сует в рот ломтик десерта, отпивает горячий чай и часто дышит, чтобы привести в порядок обожженный губы.

— Она выходит замуж, — говорит, почему-то глядя мне за плечо, словно вопрос задал кто-то стоящий там. — За Миллера.

— Что, блядь?!

Слишком громко.

На надрыве эмоций, которого в моей жизни вообще никогда не было.

Таня крутит пальцем у виска.

— Какой еще замуж?!

— Очень серьезный замуж.

— Да прекрати ты жрать! Объясни толком!

Подружка моей Лисицы прищуривается, из-за чего ее лицо становится похожим на карикатурного Колобка. Пытается встать, но вовремя успеваю поймать ее за руку.

— Извини, погорячился, — говорю миролюбиво.

Силой усаживаю обратно и молча жду, пока она успокоится.

— Я сама толком пока ничего не знаю, — наконец, продолжает Таня. — У Алиски вдруг проснулась странная загадочность и тайны от лучшей подруги. Надеюсь, ты держишь слово и ничего ей не сливаешь о наших «тайных встречах»? Если она узнает — мне крышка.

— Я держу слово.

Хоть миллион раз ловил себя на том, что хочу позвонить своей Лисице и сказать, что этот мужик ей совсем не идет. И что она с ним не будет счастливой, потому что она с ним — назло мне, а не от большой любви.

Таня считает так же, поэтому и согласилась быть моим шпионом.

— Ты же говорила, что у них все мутно, — еле разжимая рот, говорю я. Слова еще никогда так сильно не резали губы. — Что это не серьезно и что Алиса не пойдет против семьи?!

— Ну, знаешь, — фыркает Таня, — я все-таки просто подруга, а не Оракул.

— Да хоть горшок!

— Март, чё ты такой нервный? — Кажется, Таню вся эта ситуация даже забавляет. — Иногда женщины делают глупости.

— Замуж — это не глупости.

— Ты что, никогда не смотрел фильмы, где девицы сбегают из-под венца?

Она это серьезно?

— Предлагаешь, верить тупым бабским мелодрамам?

— Предлагаю перестать быть махровым сексистом, — хмурится Таня. Потом тщательно облизывает ложку, наклоняется ко мне через весь стол, так, что мы оказываемся нос к носу друг с другом, и шепчет: — Так что, если ты закончил со своими нападками на женские слабости, у меня для тебя есть хорошая новость — беспроигрышный план по возвращению Алисы.

Если и есть в мире вещь, в которую я не верю больше, чем в НЛО и призраков, так это — беспроигрышные женские планы. Особенно когда о них говорят вот таким тоном девушки, чьи мысленные способности я, мягко говоря, подвергаю большому сомнению. Это не Лисица, у которой в голове сотня цитат на все случаи жизни и привычка читать «Триумфальную арку» под тяжелый скандинавский рок. Это — Таня. Та самая невзрачная подруга, которая должна быть у любой школьной красотки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С другой стороны — именно такие «грибы-паразиты» знают все о слабых местах своих лучших подруг. А с оглядкой на то, что я в принципе не верю в искреннюю женскую дружбу…

— Что за план? — стараюсь проглотить скепсис, который лезет буквально из каждой буквы. — Только не говори, что у тебя есть приворотное зелье.

— Пффф! — фыркает Таня. — Есть кое-что более проверенное временем. Я же знаю Алиску не первый год, она столько раз рыдала у меня на плече, что я ближе матери, которая ее выносила.

— Не тяни, — поглядываю на часы, потому что на совсем с работы меня никто не отпускал, тем более, с двумя горящими проектами, над которыми я работаю, если честно, спустя рукава.

— Нам нужно начать встречаться! — Она широко улыбается.

Для полноты картины не хватает только громких фанфар и салюта над головой.

— Чего? — Она прикалывается?

— Не сделаешь рожу попроще — лишишься последнего союзника, — предупреждает Таня, отбирая у меня вазочку с соленым печеньем. — Можно подумать, у тебя все женщины были просто как с подиума.

Если честно, то да.

Ну то есть, у всех свое представление о красоте, но в здравом уме и крепкой памяти я бы точно никогда не запал на пухлую коротышку с кольцом в носу, странной прической и ногтями черного цвета.

— Твою мать, Мартынов! — вскипает Таня и, громко хлопая ладонями по столу, перетягивает на нас внимание всего кафе. — Между прочим, ты тоже не Аполлон, и далеко не всем женщинам нравятся тощие очкарики на понтах. Мне в страшном сне бы не приснились отношения с тобой. Но я люблю Алиску и знаю, что со своим стариком она точно не будет счастлива. Я делаю это не для того, чтобы получить с тобой пару классных селфи на свою страницу, а только ради подруги.

Не могу скрыть улыбку, когда слышу, что не один я считаю Миллера стариком.