точно проскочила электрическая искра. Сущность, незримо дремавшая в Расинии, внезапно пробудилась, заметалась, неистово оплетая тугими кольцами самую сердцевину ее души. Все тело Расинии пронизал безудержный порыв, яростная потребность броситься в бой, бежать без оглядки… как угодно, но действовать. Никогда раньше принцесса не испытывала ничего даже отдаленно похожего, и, судя по округлившимся глазам Винтер, отзвук этого ощущения передался и ей.

Сущность не была способна управлять поступками Расинии, однако неким смутным, едва уловимым образом могла дать понять, каковы ее желания. Сейчас она хотела, чтобы принцесса попятилась, отбежала, ударила Винтер первым попавшимся оружием, — а самое главное, чтобы ни в коем случае к ней не прикасалась. Не знай Расиния, что имеет дело с демоном, она могла бы поклясться, что сущность перепугана до смерти.

Винтер

— Винтер, что с тобой? — участливо спросила Кит. — Тебе нехорошо?

— Все в порядке, — пробормотала Винтер. — Я просто… кое о чем задумалась.

На самом деле она даже толком не поняла, что именно произошло. Порой было так просто забыть о магии, которая поселилась в ней той памятной ночью в храме и которая, если верить Янусу, пребудет в ней до самой смерти. Обв–скар–иот, Инфернивор, демон, пожирающий себе подобных. Обычно ее странный жилец был отнюдь не навязчив, и Винтер лишь изредка чувствовала, как он урчит и чуть внятно подрагивает в самой глубине ее существа; так едва заметная струйка дыма над входом в пещеру исподволь намекает: внутри обитает огнедышащий дракон.

Когда она протянула руку Расинии, Инфернивор пробудился. Он рванулся вперед, натянув до предела связавшие их магические узы. Винтер вдруг испытала пугающую уверенность: если она коснется девушки и отдаст мысленный приказ, обв–скар–иот прянет через пропасть, разделяющую их души, и поглотит неведомые чары, сокрытые в Расинии, погрузив ее — как некогда Джен Алхундт — в летаргический ступор, если не хуже.

Но это означает, что в ней есть чары, которые можно поглотить! Каким образом юная заговорщица ухитрилась стать вместилищем демона? По словам Януса, в цивилизованном мире колдовством владеют только те, кто состоит на службе у Черной Курии, те, кто положил своей целью искоренить себе подобных. Полковник, правда, упоминал, что существуют и самородки, принявшие в себя магическую сущность безо всякого вмешательства извне, но подробно об этом не распространялся. Значит, Расиния либо такой вот самородок, либо лазутчица врага?

В любом случае Винтер должна сообщить о ней Янусу. Только не сейчас, а попозже. «Если мы останемся живы». Настоящий шпион, наверное, бросил бы все, чтобы первым делом передать своему хозяину такие сногсшибательные сведения… но Винтер не была готова бросить Джейн и всех остальных на произвол судьбы. «Если я погибну, Янусу придется выкручиваться самому».

— Все в порядке, — повторила она вслух, сообразив, что слишком долго молчала, бессмысленно глядя в пустоту. — Извини.

— Ничего страшного. — Кит глянула на нее украдкой, но, встретившись взглядом, тотчас отвела глаза и уставилась на булыжники у себя под ногами.

— Нас, по–моему, толком не познакомили, — сказала Винтер. — Тебя, кажется, зовут Кит? А я — Винтер.

— На самом деле, — отозвалась та, — меня зовут Китомандиклея, хотя можно и просто Кит.

— Тебя назвали в честь древней королевы?

Кит ошеломленно вскинула голову:

— Ты о ней слыхала?

— Мне довелось прочесть уйму исторических трудов.

Книги по истории — в особенности древней — составляли немалую часть очищенной от всякого подобия скверны библиотеки миссис Уилмор. Когда–то Винтер и Джейн, прячась от надзирателей, немало часов провели в стенах библиотеки, и Винтер обрела пускай пестрые и разрозненные, но обширные познания в этой области.

— Джейн всегда восторгалась этой королевой. Она обожает доблестные битвы до последней капли крови.

— Надо же! — покачала головой Кит. — Я‑то думала, во всем мире нет людей, которым это тоже интересно. В Университете историей до Рождества Карисова занимаются только неудачники.

— То есть ты неудачница? — Винтер улыбнулась, давая понять, что шутит, но Кит стала мрачнее тучи.

— Я — женщина, — процедила она, — а родиться женщиной само по себе неудача.

Наступило неловкое молчание. Затем лицо Кит едва заметно смягчилось, и она провела рукой по темным волосам.

— Прости, — выдавила она. — Старые раны, понимаешь?

Винтер кивнула и жестом указала вдоль берега реки:

— Пойдем посмотрим, удастся ли нам найти подходящую лодку.

Вдалеке от ворот крепости народу заметно поубавилось, однако тут и там мелькали небольшие компании, сгрудившиеся вокруг костра или под фонарем, от которого падали на мостовую неверные пляшущие тени. Там, где силуэт Вендра скрывался из виду за шеренгой городских домов, угрюмо–кровожадный настрой бунтовщиков немного рассеялся и даже уступил место прежнему ликованию. Здесь дома не рушили, а просто вышибали двери и обшаривали, иногда в поисках ценностей, но чаще ради выпивки, и шайки молодых докеров охотно пускали свою добычу по кругу. Иные даже распевали песенки, правда, частенько безбожно фальшивили. Судя по всему, ни один бунтарь–оратор из студенческой компании Кит еще не забрался так далеко на юг.

— Сколько тебе лет? — внезапно спросила Винтер.

— Двадцать. — Спутница с любопытством посмотрела на нее. — А что?

«Двадцать». Кажется, служба в Хандаре добавила Винтер добрый десяток. Ей ведь всего на два года больше, чем Кит, однако эта молоденькая студентка — сущий ребенок, а вот она уже необратимо взрослая. Нечто похожее Винтер испытала, став сержантом и впервые увидав солдат своей роты. А ведь многие из них были еще моложе.

— Я просто… — Она покачала головой. — Знаешь, ты ведь совсем не обязана идти в эту вылазку. Я знаю, что ты чувствуешь, но…

— Сомневаюсь, — мрачно возразила девушка. — И да, я понимаю, что не обязана. Я вызвалась добровольцем, точно так же, как и ты.

— Вряд ли ты понимаешь, на что вызвалась, — сказала Винтер. — Тебе уже доводилось драться?

— Случалось, раз или два.

— По–настоящему драться, когда тебя кто–то пытается убить — а ты пытаешься убить его?

Кит поджала губы и промолчала.

— Ты владеешь каким–нибудь оружием?

— Я упражнялась в фехтовании, — сухо ответила Кит. — Четыре года назад.

— С учебной рапирой и картонными мишенями, — кивнула Винтер. Понимаю, — процедила Кит. — Ты–то, видимо, уже прикончила целую дюжину?

— Не дюжину, — согласилась Винтер, — но одного или двух.

— Или трех. А может быть, четырех. Она попыталась вспомнить, но не смогла. Восставшие мертвецы с горящими зеленью глазами считаются? Я не хотела сказать, что