— Слава богу, — улыбнулся он, подавляя неистовую ярость. — Вы мне очень помогли, дорогая.

— Мне это доставило удовольствие, мистер Латимер.

«О нет, — думал он, направляясь к лифту, — это доставит удовольствие мне». Больше того, он просто насладится. Достав из сумки портативный магнитофон и ремень из толстой кожи, он плотно задвинул шторы на окнах, закурил и стал ждать.

* * *

— Кессельринг, — позвал его молодой детектив, заглянувший в комнату для допросов, где Майкл с напарником изматывали подозреваемого. — Вам звонят.

— Я занят, Драммонд. Спроси, что надо.

— Она говорит, это срочно.

Сразу подумав об Эмме, Майкл выскочил к телефону и схватил трубку:

— Кессельринг.

— Майкл? Это Марианна Картер, подруга Эммы.

— Ну да, — раздраженно буркнул он и полез в карман за сигаретой. — Вы в городе?

— Нет, я в Нью-Йорке. Только что вернулась в квартиру. Я… Кто-то учинил здесь разгром.

— Разумнее обратиться в местную полицию. — Майкл потер уставшие глаза. — Я не смогу попасть к вам раньше чем через несколько часов.

Марианна проигнорировала сарказм:

— Мне совершенно наплевать на квартиру, я беспокоюсь об Эмме.

— Какое она имеет к этому отношение?

— Все здесь перевернуто вверх ногами, все разрезано, разорвано, разбито. Это Дрю. Вероятно, у него есть ключ Эммы. Не знаю, как много она рассказала вам, но он страшен в ярости. Просто страшен. И я…

— Успокойтесь. Первым делом покиньте квартиру, идите к соседям или в какое-нибудь общественное место, вызовите полицию.

— Его здесь нет. — Марианна ненавидела себя за то, что ей не удавалось все объяснить быстро. — Майкл, по-моему, он знает, где Эмма. Утром она оставила сообщение на автоответчике. Дрю мог находиться здесь в это время или прослушать запись. Я уже позвонила Эмме, но она не отвечает.

— Я займусь этим. Уходите из квартиры и звоните в полицию. — И прежде чем Марианна успела ответить, положил трубку.

— Кессельринг, если ты кончил болтать со своей милашкой…

— Вперед! — Не слушая напарника, Майкл побежал к двери.

— В чем…

— Шевелись, — повторил Майкл. Маккарти прыгал в машину уже на ходу.

Эмма вернулась в отель около четырех, полная решимости позвонить отцу. Он должен знать о смерти Джейн и, несомненно, постарается связаться с дочерью.

Разговор будет нелегким, но без него не обойтись. Пора сказать отцу, что она ушла от Дрю. Пора также воспользоваться прессой, столь жадной до сплетен. Когда развод станет достоянием гласности, может, она перестанет бояться.

Идя по коридору, Эмма открыла сумочку, чтобы достать ключ, и пальцы скользнули по теплому металлу пистолета. Видимо, больше не стоит носить его с собой. Пора перестать все время оглядываться.

Открыв дверь номера, Эмма нахмурилась. Шторы задернуты, в комнате темнота. Она мысленно выругала горничную и заставила себя войти в номер.

Вдруг заиграла музыка. Пальцы Эммы замерли на выключателе. Чарующее вступление, которое невозможно ни с чем спутать. Часто мучившее ее во сне. Голос убитого Леннона.

В противоположном углу комнаты зажегся свет, и Эмма, вскрикнув, отступила назад. В памяти на миг возникло лицо — неясное, но почти узнаваемое. Потом она увидела Дрю.

— Привет, милочка. Соскучилась по мне?

Выйдя из оцепенения, она метнулась к двери, но Дрю оказался проворнее. Он всегда был проворнее. Одним ударом он сбил ее с ног, отшвырнул сумочку, затем, продолжая улыбаться, запер дверь и надел цепочку.

— Нам ведь нужно уединение, правда?

От этого приятного, тихого, ласкового голоса у Эммы пробежали по спине мурашки.

— Как ты нашел меня?

— О, существует много способов, Эмма. Например, связь между тобой и мной. Разве я не говорил, что найду тебя?

У нее за спиной продолжала играть музыка. Это кошмарный сон. Она сейчас проснется в холодном поту, и все исчезнет.

— Угадай, что я получил? Бумаги на развод. Согласись, это было не очень красиво. Я две недели не знал, где ты, беспокоился. Вдруг тебя похитили, — ухмыльнулся он. — Возможно, даже убили, как твоего несчастного маленького брата.

— Не надо.

— А, разговоры о нем тебя очень расстраивают? И музыка тоже? Выключить ее?

— Да.

Она сможет думать. Она должна сообразить, что ей делать.

— Ладно. — Дрю сделал шаг к магнитофону и остановился. — Нет, лучше ее оставить. Учись принимать вещи такими, какие они есть, Эмма. Я уже говорил тебе это. Да?

— Я принимаю их такими.

— Хорошо. Очень хорошо. Итак, сначала ты должна позвонить своему умнику-адвокату и сказать, что передумала.

— Нет. — От страха она могла лишь шептать. — Я не вернусь к тебе.

— Конечно, вернешься. Ты принадлежишь мне. Ты удовлетворила свою прихоть, Эмма, теперь не усугубляй положение.

Она только покачала головой. Дрю выдохнул, потом взмахнул рукой и с дикой силой ударил Эмму по лицу. Она налетела на стол, и лампа грохнулась на пол. Сквозь пелену боли Эмма увидела надвигающийся силуэт и закричала. Он ударил ее кулаком в живот, обрывая крик и дыхание, а затем приступил к размеренному избиению.

На этот раз Эмма ответила. Первый удар лишь скользнул по его подбородку, но настолько удивил Дрю, что у нее появилось время отползти. Она услышала стук и требование открыть дверь. Ей удалось подняться на ноги и сделать нетвердый шаг, но Дрю опять схватил ее:

— Значит, хочешь играть по-крутому?

Он срывал с нее одежду, вонзая ногти ей в кожу, а сопротивление только распаляло его. Она будет наказана так, что никогда не забудет.

Эмма слышала чьи-то мольбы, уговоры, обещания, не узнавая своего голоса, едва ощущая удары. Теперь Дрю бил кулаками, забыв обо всем, кроме необходимости отплатить Эмме.

— Ты думала запросто уйти от меня, сука? Думала, я позволю тебе разрушить все, над чем я трудился? Да я скорее убью тебя.

Ее тело превратилось в сгусток боли. Даже вдох и выдох резали Эмму десятком тупых ножей. Так плохо ей еще никогда не было. Она ухватилась за ножку стула, пытаясь встать, но мокрые от крови пальцы соскользнули.

У нее больше не оставалось сил сопротивляться. Эмма почувствовала, как он поднял ее, затем швырнул. Что-то ударило ее в грудь, она снова закричала и в полуобморочном состоянии вытянулась на полу.

— Сука. Шлюха. Дрянь.

Тяжело дыша, он двинулся на нее. Эмма смутно разглядела кровь, текущую у него из носа, остекленевшие, безумные глаза. Она поняла, что на этот раз Дрю перешел какую-то черту — просто избиения ему недостаточно, он жаждет ее смерти.