– Из-за таких денег Дэрроу и родную мать не пожалел бы. Да, я очень обиделась и расстроилась, узнав про тебя. Просто в шоке была… Но Макс, тут другое. Я думала, он пойдет со мной до конца. А он затеял свою игру. И я должна была его остановить.

– О чем ты? Не понимаю, – пробормотала Оливия.

– Просто… – Кимми осеклась, она даже сникла, словно от изнеможения. – Ладно, проехали. Главная причина в том, что Макс никогда не любил оставлять свидетелей. Кто я для него? Ненадежная шлюха. Думаешь, он рискнул бы оставить меня в живых?

– Ну а Чарлз Тэлли?

– Твой муж его выследил. Они подрались, потом он убежал. Чэлли меня позвал. Я остановилась в том отеле, этажом ниже. Он паниковал, боялся, что появятся копы. Он ведь был у них на крючке. Еще одно преступление, и схлопотал бы пожизненное. Он был готов на все, лишь бы не за решетку. Ну и я сказала ему, чтобы ждал на лестнице.

– И устроила так, чтобы все думали, будто Мэтт убил его?

– Этого прежде всего хотел Макс. Подставить Чэлли и твоего мужа. – Кимми пожала плечами. – Я решила спутать ему карты.

Оливия долго смотрела на свою старую подругу. Потом подошла поближе.

– Я думала о тебе, – промолвила она. – И тебе это известно.

– Да, – ответила Кимми. – Но этого недостаточно.

– Я боялась. Эмма говорила, если они узнают, что мы сделали, перебьют всех нас. И тут они снова стали искать пленку. А у нас ее не было. Они бы точно убили нас.

– Посмотри на меня, – сказала Кимми.

– Смотрю.

Кимми достала пистолет.

– Посмотри, в кого я превратилась!

– Кимми!

– Что?

– Я этого не хотела, – произнесла Оливия. – Иногда думала, лучше умереть.

– Теперь знаю.

– И еще… я беременна.

Кимми кивнула:

– И это тоже знаю. – Пистолет в ее руке задрожал.

Оливия приблизилась еще на шаг.

– Ты же не станешь убивать нерожденное дитя.

В глазах Кимми мелькнули слезы. Голос звучал еле слышно.

– Это все пленка…

– Что – пленка, Кимми? – Оливия все поняла. – О нет!

– Чертова пленка, – пробормотала Кимми, и слезы градом покатились по ее щекам. – Из-за нее убили Кассандру. Из-за нее все началось!

– Господи! – ахнула Оливия. – Значит, не Кассандра стащила ее у Клайда, а ты!

– Ради нас с тобой, Кэнди! – проговорила Кимми. – Пленка стала нашим билетом на свободу. Мы могли получить уйму денег. Мы бы убежали вдвоем. Только ты и я. Помнишь, как мы мечтали об этом? А потом я прихожу домой и узнаю, что тебя убили…

– Все это время, все эти годы… – Оливии показалось, что сердце у нее сейчас разорвется. – Ты винила себя в моей смерти.

Кимми молча кивнула.

– Мне так жаль, Кимми.

– Ты не представляешь, как мне было больно, когда я узнала, что ты жива. Понятно тебе? Ведь я так тебя любила!

Оливия сознавала: Кимми жалела не мертвых, а себя, плакала по своим несбывшимся мечтам. Долгие годы она считала, что ее лучшая подруга, единственная и самая преданная ей, погибла по ее вине. Она прожила с чувством вины целых десять лет и вдруг узнала, что все это ложь…

– Мы еще можем все исправить, – пробормотала Оливия.

Кимми выпрямилась:

– Взгляни на меня.

– Я хочу помочь.

В дверь громко постучали.

– Откройте! Полиция!

– Я убила двоих, – сказала Кимми и неожиданно улыбнулась – ослепительной и прекрасной своей улыбкой, которую так часто вспоминала Оливия. – Посмотри, во что превратилась моя жизнь. Настал мой черед уйти.

– Пожалуйста, прошу тебя, Кимми…

Но Кимми опустила ствол и спустила курок. Дверь с грохотом сорвалась с петель. Кимми развернулась в сторону проема, прицелилась.

– Нет! – крикнула Оливия.

Грянули выстрелы. Кимми задергалась и, точно тряпичная кукла, странно изогнувшись, стала оседать на пол. Оливия упала на колени рядом, приподняла голову подруги. Приблизила губы к самому ее уху.

– Не покидай меня! – взмолилась Оливия.

Но черед Кимми настал.

Через два дня Лорен Мьюз сидела дома и готовила себе сандвич с ветчиной и сыром. Взяла два ломтика хлеба, положила их на тарелку. Мать лежала на диване в соседней комнате, смотрела какую-то развлекательную программу. Лорен слышала знакомую музыку. Опустила ложку в банку с майонезом, зачерпнула, начала намазывать ломоть хлеба и вдруг расплакалась.

Рыдала она почти беззвучно. Потом взяла себя в руки, вытерла слезы.

– Мам…

– Не мешай смотреть любимую программу.

Лорен вошла в комнату. Кармен жевала «Фритос»[17]из пакетика. Полулежала на диване, а распухшие ноги положила на журнальный столик. От нее пахло сигаретным дымом.

Адам Йетс покончил с собой. Граймсу не удалось скрыть этот факт. Две девочки, Элла и Энн, мальчик Сэм, которого Адам вырвал из лап смерти в больнице, никогда не узнают всей правды. Во всяком случае, о видеопленке. Несмотря на все страхи Адама Йетса, эти образы не будут преследовать его детей в кошмарных снах.

– Я всегда винила тебя, – сказала Лорен.

Мать не ответила. Из телевизора гремела музыка.

– Мам?

– Я тебя слышала.

– Человек, с которым я работала, покончил с собой. У него было трое детей.

Наконец Кармен подняла на нее взгляд.

– Понимаешь, причина, по которой я винила тебя… Это все неправильно. – Лорен умолкла.

– Знаю, – тихо промолвила Кармен.

– Как же так получилось? – воскликнула Лорен, и слезы хлынули градом. – Как вышло, что папа не любил меня? Недостаточно любил, чтобы остаться жить?..

– О, милая…

– Ты была его женой. Тебя он мог оставить. Но как он мог оставить меня, своего ребенка?

– Он очень тебя любил.

– Но не настолько, чтобы хотеть жить дальше.

– Ничего подобного, – возразила Кармен. – Он очень мучился. Никто бы не смог его спасти. А ты была лучшим и самым драгоценным в его жизни.

– Ты… – Лорен вытерла слезы рукавом. – Это ты позволила мне во всем винить тебя.

Кармен промолчала.

– Ты пыталась меня защитить.

– А тебе обязательно искать виноватых! – парировала мать.