Сэнди был в восторге. Переходя от одного сарая к другому, он чувствовал себя целиком в своей стихии и восхищался научным потенциалом, кроющимся в молодом поколении. Порой он часами общался с восторженными подростками, заставляя их снова и снова хвастать своими достижениями, просматривая их записи и давая советы.

Ребята, в свою очередь, были польщены вниманием к своим занятиям со стороны столь именитого ученого. Иногда в барыше оказывался и Сэнди.

С одной стороны, он искал нового Херба Бойера. Если же взглянуть поглубже, то в каком-то смысле он искал себя. Ибо его интеллект был столь ненасытен, что любознательностью и жаждой нового он мало уступал этой ребятне.

К концу восьмидесятых оклад Сэнди в университете выражался в шестизначной цифре, плюс отчисления за многочисленные патенты. Поэтому выложить несколько тысяч долларов за половину акций компании, созданной для претворения научных дерзаний какого-нибудь неоперившегося птенца, было бы крайне удачной сделкой для обеих сторон.

Но в общении с доморощенной научной молодежью Сэнди проявлял большую осторожность. Он не хотел, чтобы новое поколение повторяло грехи прошлого.

И, несмотря ни на что, в глубине своей все еще чистой души он верил в профессиональную честность. Он мог бы легко потребовать свою долю почестей, но не имел никакого желания узурпировать чужую славу и множить свою за счет других. Ни за что на свете Сэнди не стал бы обижать человека так, как когда-то обидели его. Отчасти этим и объяснялось его глубокое чувство к талантливой молодежи — чувство заботливого отца.

Будучи с головой загруженным многочисленными собственными проектами, Сэнди пристально следил за успехами группы, которую называл не иначе как «мои ребятки». Они входили в узкий круг привилегированных лиц, имевших номер его домашнего телефона.

По сути, это была единственная сфера жизни профессора Рейвена, к которой было уместно применить определение «душевная привязанность».

Сэнди всегда особенно ревностно относился к работе крошечной фирмы под названием «Необиотика». Это было детище двух молодых ребят, девятнадцатилетнего Фрэнсиса и его «старшего» партнера Джеймса, двадцати одного года от роду. Парни изобрели такой простой и быстрый метод анализа на СПИД, что его можно было меньше чем за пять минут провести в кабинете у любого врача, без ведома посторонних, и получить абсолютно достоверный результат.

Когда выяснилось, что они первыми получат одобрение своего метода от контролирующих органов, Сэнди поручил ребят опытному адвокату, который договорился о первом выпуске акций их компании. Акции были выброшены на рынок по пять долларов за штуку. К тому моменту, как пришло разрешение ФДА, их цена возросла десятикратно.

Юные партнеры направили Сэнди по факсу восторженное послание. В нем было всего два слова: «Миллион благодарностей!» Где-то через час обычно робкий Фрэнсис, осмелев после первого в жизни бокала шампанского, позвонил, желая исправить ошибку.

— Наверное, надо было написать «миллиард»?

Сэнди, давно привычный к чекам с семизначными суммами, только улыбнулся и философически заметил:

— Это всего лишь деньги.

— Да, — восторженно согласился паренек. — Но ведь приятно, правда же?

— Пожалуй, — любезно поддакнул профессор. Он давно перестал понимать, почему материальные блага занимают столь незначительное место в его жизни.

И все равно он был искренне рад. За ребят.

— Ну, парень, у тебя просто нюх на молодые таланты, — заливался соловьем Рейвен-старший. — Успех к тебе так и липнет. Надо на выходные взять тебя с собой в Вегас.

— Не суетись, пап. Красотки по метр восемьдесят не в моем вкусе.

— Откуда ты знаешь? И вообще, я вовсе не это имел в виду, — возмутился Сидни. — Хватит тебе дома сидеть, Сэнди, с твоими-то деньгами… Не пора ли себя побаловать?

Чтобы ублажить отца, Сэнди всеми силами делал вид, что новообретенное богатство доставляет ему удовольствие. Он по собственной инициативе увеличил размер пересылаемых Джуди алиментов на ребенка и открыл для дочери впечатляющий трастовый фонд — о чем не стал говорить отцу.

А когда Оливия приезжала к нему на лето, он покупал ей билеты только в первом классе.

Но как же сам Сэнди?

По инерции он продолжал жить в той же квартире, в которую въехал, когда только перебрался в Калифорнию. Теперь ему явно требовалось больше места — хотя бы для того, чтобы было где разместить свои многочисленные призы и дипломы.

И он отправился в ближайшее агентство по недвижимости, ведавшее элитным жильем. Едва потенциальный клиент появился в дверях, как менеджер конторы, элегантная брюнетка лет тридцати пяти, моментально возбудилась и часто задышала.

Элейн — именно так она сразу же потребовала себя называть — не могла поверить в свое счастье — Сэнди казался самым что ни на есть реальным кандидатом в мужья — развод оформлен, ни от кого не зависит, дружелюбный и любезный. К тому же профессор. Однако все попытки Элейн «захомутать» завидного жениха не увенчались успехом. Сэнди оказался глух и к ее чарам.

Зато она подобрала для Сэнди настоящую жемчужину — поместье на семнадцати акрах земли в южном предместье Санта-Барбары, с роскошным, даже чересчур, домом в испанском стиле из двадцати четырех комнат. Придется, конечно, ездить на работу, но это неудобство с лихвой компенсировалось уединением.

Поместье понравилось Сэнди отчасти благодаря своей довольно древней истории: еще при испанцах здесь был монастырь. В любом случае перестройка требовалась большая (что объясняло и на удивление приемлемую цену — всего два с половиной миллиона), но Сэнди сразу влюбился в эту Землю. Отец тоже советовал купить — Рейвен-старший надеялся, что при таком количестве комнат жизнь сына поневоле станет более насыщенной.

Для приличия Сидни немного поломался, когда сын потребовал, чтобы он тоже перебрался в новое жилище — которое отец уже окрестил «имением Рейвенов».

— Без тебя — что за семья? — уговаривал сын.

Но разве мог Сидни Рейвен устоять перед таким искушением, как свой флигель, с отдельным бассейном и внутренним двориком для приема собственных гостей? Не говоря уже о кинозале на двадцать мест.

— Ого! — восторгался он. — Дело за небольшим — найти, что показывать.

Тут он повернулся к Сэнди и спросил:

— А ты, сынок?

— У меня тоже свой бассейн, — ответил тот.

— Да нет, я не о том. Когда ты начнешь тратиться на себя?

— А что, покупка дома не в счет?

— Это только начало, сынок. Знаешь, что делает девушка после того, как покупает себе черное платье? Она выбирает к нему бриллианты.

— Может, теннисный корт? — предложил Сэнди.

— Почему бы нет?

— Но мы с тобой не играем…