Бедняжка Ральф, зачем Васька сделала это?

– Он сильно расстроился, когда не застал Ральфа, –говорит Ревшан.

– Куда там расстроился, он был просто в ярости, –уточняет Резо.

– Мы сказали, что не видели его со вчерашнегодня, – говорит Ревшан.

– И никто не видел, – уточняет Резо.

Мика – вот кто мог бы пролить свет на местоположение Ральфа,но ни за что не сделает этого, как бы она не относилась к психопатке иистеричке Ваське.

– И продуктов пет, что теперь делать? – волнуетсябезынициативная парочка.

– Не знаю что. Сходите покурить, – вяло советуетМика. – Пока все не прояснится.

– Да что с тобой? – Ревшан и Резоошеломлены. – В прошлый раз, когда тебе не доставили каких-то салатныхперцев, ты устроила самый настоящий скандал!

– Это были не просто какие-то перцы, – совершенномашинально замечает Мика. – Это необычные перцы, с особенной завязью, ониотличаются легким шоколадным – привкусом, и это служило основой блюда.

– Вот видишь, ты из-за одних перцев исходила на дерьмо,а тут целый эшелон скоропортящейся рыбы и мяса, и тебе все равно. ДажеКлаус-Мария переживает больше, чем ты.

– Да ладно тебе, свити, – Ревшан всегда обращаетсяк своему любовнику именно так: «свити», что по идее должно означать сладенькаямоя попка.

– Не приставай к большому боссу, видишь – он не внастроении. Так мы пошли курить?

– Идите, идите.

Оставшись одна, Мика несколько минут стоит посередине кухни,тупо уставившись в одну точку. Ревшан и Резо угнетали ее большим количествомнесанкционированных вопросов и полудетской проницательностью, но, какоказалось, одиночество угнетает не меньше.

Телефон, с которого звонила Васька, по-прежнему недоступен.

Бедняжка Ральф.

Он любил кухню едва ли не больше, чем любил Мику, и, когдаего выставляли за дверь, сидел в своем уголке на барном стуле и наблюдал затем, как Мика священнодействует у плиты. Наверное, это всегда был один и тот жеракурс, одно и то же, редко меняющееся пространство кадра, что, если он исейчас сидит на своем месте?

Как бы это было прекрасно, как замечательно!

Мика выходит в темный закуток перед кухней. Стул по-прежнемуна месте, вот только Ральфа на нем нет. Значит, все обстоит так же печально,как обстояло полчаса и час назад, и даже двадцать секунд назад, когда Микатолько распахивала дверь в предбанник.

Бедняжка Ральф!..

Пальцы Мики бегут по теплому дереву стула и – совершеннослучайно – натыкаются на рычажок. Или на обломок рычажка, очень похожий наобломок велосипедного звонка из ее недавних фантазий по поводу себя, этогопарня и мопеда – Мировой Червь.

Но этот рычажок совсем не так бесплоден, какфантазийно-велосипедный.

Мика смещает его влево, и сиденье барного стула щелкает,отодвигаясь. Внутри оказывается ящичек, на дне которого лежат блокнот иприкрепленная к нему щегольская ручка с крошечным фонариком для подсветки.

Сегодня день писчебумажной промышленности или что?

Слава богу, что блокнот совсем не такой пухлый, какежедневник Ильбека Шамгунова. Прихватив его, Мика возвращается на кухню, гдепо-прежнему никого нет. Ревшан и Резо большие мастаки затягивать перекуры нанеопределенное время.

Как и следовало ожидать – в блокноте Ральфа нет ничего интересного.

Обыкновенные писульки, касающиеся закупок продуктов, дажеМика, не слишком искушенная в письменном немецком, все понимает.

Закупки продуктов, места, из которых они привозятся:любезные Микиному сердцу Коимбра, Таррагона и Неаполь, а еще – Тюрингия и Фес,а еще Франция, откуда прибывают устрицы, а еще лобстеры с Кубы (когда у Микислучился бзик по поводу лобстеров, Ральф долго утрясал этот вопрос сКлаусом-Марией, и, как всегда, все разрешилось ко всеобщему удовлетворению). Носовершенно непонятно, откуда взялись Шанхай, Гонконг и Сингапур. Мике точноровным счетом ничего не было нужно ни в Шанхае, ни в Гонконге, ни в Сингапуре.А между тем они фигурируют в списках неоднократно, они вписаны каллиграфическимпочерком Ральфа чуть ли не в каждую страницу.

Может быть, дело касается логистики и международныхперевозок, хотя…

Ральф уже давно не занимает никакого поста в «Dompfaff'e»,что не мешает ему оставаться сводным братом Клауса-Марии.

Две последние страницы блокнота отделены книжной закладкой сизображением еще одной (кроме тосканских palazzo) достопримечательностью Италии– Пизанской башни.

Каждая из двух последних страниц поделена ровно наполовину:в одной указаны блюда, которые Мика время от времени готовит по спецзаказу дляvip-гостей Клауса-Марии, в другой – те, для кого эти блюда были предназначены.В этом тоже нет ничего предосудительного: важные проблемы с важными людьми«Ноль», и, соответственно, «Dompfaff» решают при помощи Микиногонепревзойденного кулинарного искусства, всего того, что укладывается ввосторженное «Erschüttert»[54], «bezaubert»[55],«verblüffi»[56] и «die göttlich gericht»[57].

Однажды Виталик сказал ей, что видел в «Ноле» начальникатаможни, что же в тот раз заказывал начальник?

Теленка из провинции Лимузэн, но тогда Мика сделала его не вбальзамическом уксусе, а под кисло-сладким соусом с бразильскими орехами.

В списках Ральфа есть и теленок.

Но все списки, и Пизанская башня па закладке, и сам невинныйблокнот больше никогда не понадобится Ральфу.

Мысль об этом снова возвращает Мику к трупу в мастерской,Васька просила о помощи, но что может сделать она, Мика?

Ничегошеньки.

Разве что спрятать труп, вывезти его под покровом ночи подальшеот их с Васькой дома. Представить все так, как будто ничего и не было.

Мике это не по силам.

Как не по силам больше оставаться на кухне «Ноля». Если уж в«Ноле» появился Клаус-Мария и дал себе труд трижды заглянуть на кухню, то влюбой момент он может материализоваться здесь и в четвертый раз. Мика нискольконе боится Клауса, и он всегда относился к ней с почтением, но что, если онспросит о Ральфе?

Мика может не выдержать (нервы у нес напряжены до предела),поведет себя как-то не так, проявит излишнее волнение… нет, она вовсе ненамерена встречаться с Клаусом.

Она лучше пойдет в кино.