уклад.

Их в США много. В штатах Нью-Йорк, Пенсильвания и некоторых других без малого четверть миллиона человек. А ведь приехали из Европы всего двести беженцев.

Они отличаются от американцев тем, что отказываются от технической цивилизации. Живут без автомобилей и электричества. Без радио и телевидения. Естественно, без компьютеров.

Ведут исключительно сельский образ жизни. Работают в поле, на скотных дворах.

Женятся и выходят замуж только за единоверцев. В их семьях всегда много детей. И низкая детская смертность.

Пожилым и больным родственникам помогают своими силами – обходятся без врачей. Больше того, не принимают социальное обеспечение от государства.

Амиши – одна из самых быстрорастущих популяций в мире.

У американских эльзасцев жесткая религия. Она основана на буквальном и строгом толкование Библии.

Они выступают против любой разновидности воинской службы. За ненасилие.

Любопытно, что у весьма религиозных амишей нет ни церквей, ни храмов. Все службы проходят на дому у прихожан.

* * *

Будь проще к людям.

Хочешь быть мудрей —

Не делай больно

Мудростью своей.

Омар Хайям.

У нас новости. Мы переезжаем.

Нашли квартиру в другом районе Нью-Йорка – Квинсе. Поближе к семейству Лени.

Теперь уже не бейсмент – двенадцатиэтажный дом. У нас седьмой этаж. Пронзительное солнце.

Дом был построен для европейцев, которые бежали от немецких нацистов.

Некоторых из них не пощадило время. Другие ещё живы и кое-что рассказывают о своем прошлом.

На смену умершим пришли русские беженцы. Из Советского Союза. Спасались от Кей Джи Би, как говорят американцы, – от КГБ.

Как я заметил, кое-кто уже сдружился – ходят друг к другу в гости. Чужбина сближает. Каждый вечер посиделки в небольшом уютном садике во дворе. Тема разговоров зависит от содержания русских газет, местного русского радио, да обсуждение успехов своих дочерей, сыновей и внуков.

Острые темы обходятся стороной – сказывается недостаток информации или страх, вколоченный в нас трудным сталинским временем. И боязнь, что кто-нибудь подслушает и донесет.

Кстати, все поголовно не были коммунистами в СССР. Даже директор троллейбусного треста оказался беспартийным. Хотя это – номенклатура горкома партии и на руководящую должность такого ранга подбирался коммунист.

Недалеко от дома был старый парк с озером.

Помню, возвращался я домой после того, как взорвали башни-близнецы. Шёл и чувствовал перемены. С улиц исчезли мусульмане. Окна в их домах были украшены американскими флагами. Эти люди в страхе выжидали. Готовились к погрому.

Увидел на противоположной стороне улицы человека в чалме. Он уловил мой взгляд, бегом бросился ко мне с криком:

– Я сикх! Я сикх!

Показал ему, что всё в порядке, претензий не имею. Но он продолжал плестись за мной и повторять:

– Я сикх…

* * *

Когда идет охота волков.

Первыми разбегаются зайцы.

Феликс Кривин.

До тех событий мой район был тихим и белым. Тут текла спокойная жизнь. Люди любовно ухаживали за своими палисадниками. По выходным дням устраивали гаражсейлы. Это распродажа в собственном гараже всяких ненужных вещей. Или блоксейлы – когда продажа шла в гаражах всего квартала.

Там можно было отыскать и купить за гроши немало диковинных вещей.

Некоторые мои соседи накупали на гаражсейлах всякого добра за бесценок и везли на родину, как богатые американские тетушки и дядюшки.

Очень жаль, но прямо у меня на глазах эта идиллия рассыпалась.

Вскоре после уничтожения башен-близнецов я стал замечать на наших улицах китайцев. Раньше они сюда не заглядывали.

Гости из Чайнатауна ходили большими семьями по тихому району и рассматривали односемейные дома, хотя те и не были выставлены на продажу.

Не просто рассматривали, как картины в музее. Изучали каждую деталь. Причем, интересовались не теми владениями, которые можно было купить по дешёвке. Обращали внимание на всё лучшее, что стояло на этой улице.

Наблюдать за огромными семьями с древними стариками, атаковавшими тихий нью-йоркский район, было в диковинку. Но потом я стал замечать: в один дом вселились китайцы, в другой… А вот уже и вся улица принадлежит им. А вот уже и весь квартал… На проспектах всё реже стали встречаться европейские лица. Вывески запестрели иероглифами. Запестрела ими и маркировка на автомобилях.

Наверное, есть необходимость кое-что объяснить.

В прежние времена китайская жизнь в Нью-Йорке, в основном, существовала в районе Манхэттена, который назывался Чайнатауном. Там было много китайских магазинов, лавок, шла торговля вразнос. Гостеприимно раскрывали свои двери рестораны, закусочные. В подвалах и приспособленных помещениях десятки тысяч китайцев шили, клеили, собирали, красили товар, который тут же шёл на прилавки.

Словом, они жили тут своей общиной, здесь работали, торговали, плодились. Где ютилось такое полчище людей, самому Богу известно.

Но вот случилось несчастье 11 сентября. Чайнатаун был близок к нижнему Манхеттену, обрушившемуся Международному торговому центру.

Поток туристов иссяк. Интерес к поделкам пропал. Китайцы оказались не у дел.

Они начали расползаться из своего очага. Стали искать новые места уже не только для торговли, но и для достойной жизни. Тем более, что, судя по всему, деньги у них были.

И тут им на глаза попался наш район. Флашинг. Тихий. Зелёный. С добропорядочным населением. С хорошим транспортом, с метро.

Началась инфильтрация.

* * *

Не надо геройски ловить брошенный в тебя кирпич!

Достаточно уклониться, чтобы он в тебя не попал.

Дмитрий Емец.

К нашему двенадцатиэтажного дому сделана просторная одноэтажная пристройка. Это – культурный центр для пожилых людей. Там есть свой директор, служащие, повара в столовой. Большой актовый зал, просторный холл для настольных игр, специальные помещения для разных кружков.

В начале всё это было создано для нашего дома. Но затем сюда стали приходить пожилые люди из окрестностей. Каждую среду тут устраивались трогательные танцы, гости находили, чем себя занять и обедали по низкой цене.

Это было популярное место.

Однажды я стал свидетелем любопытного события. К директору центра пришло несколько китайских товарищей. Они рассказали, что во Флашинге образовалась китайская община и ее люди хотят дружить с местными жителями.

Для начала они предлагают в дар центру пятьдесят новых компьютеров. И одновременно просят разрешить и китайцам посещать наш центр.

У директора глаза засверкали. Такой дар – как манна небесная. Она, конечно, согласилась.

Оборудовали компьютерный класс. Я даже немного в нём преподавал.

Пустили в центр, в его столовую выходцев из Чайнатауна.

Знаете, что произошло за несколько месяцев?

Директриса была уже китайского происхождения. Ее служащие – тоже. Поваров заменили китайцы. Количество посетителей центра увеличилось в несколько раз.