Когда прикатил Казанский хан, знатокам городских сплетен, собиравшим слушателей в кабаках на Литейном, оставалось только загибать пальцы.

– Костромские тут, и Тверь с поселками, Псков, само собой, а теперь Кинешма, Калуга, Тула, Орел, Владимирский князь…

– Вот так дела! - ахали собутыльники. - Это что за птица такая, князь?

– Ну, вроде губернатора, - глубокомысленно изрекали эксперты, - только помельче будет, послабже, нашему не чета!

– И с Мурманска, с Петрозаводска, и тьма всяких чудиков понаехала, видали?

– Да, там такие есть, что хуже чингисов! Видели, прямо на площади спят!

– Это шептуны, они на границе Московской пущи, у Сергиевого посада живут.

– Ну и гости, прости господи, того и гляди, петуха подпустят! С ними ухо востро держи!..

– Да, неспроста, что-то будет…

– Что-то будет, - повторяли на разные лады горожане и пытались подпоить служивых из охраны чужих градоначальников. Те охотно пили на халяву, но ничего толкового сообщить не могли. Самым пронырливым горожанам удалось, впрочем, разузнать, что и вокруг полузабытого Пакта Вольных поселений затевалась какая-то возня. Пакт, еще восемьдесят лет назад, инициировала мама Ксения, первая хозяйка Эрмитажа, мир ее праху… Договор был подписан коммунами и общинами, еще когда бегали древние машины и хватало бензина. Потом Вечные пожарища захлестнули дороги, и как-то всё забылось…

А теперь, следовательно, подновить собираются Пакт, вот такие дела.

Не спалось народу спокойно.

И властям спокойно не спалось.

Малые совещания со Старшинами палат, встречи профессиональных Гильдий и штабные сборы военных губернатор после двух последних покушений проводил обычно в Зимнем. По крайней мере, туда никто не мог пройти с оружием, а в каждой властной структуре у губернатора имелись как минимум два осведомителя.

Но вольных поселенцев, в отличие от казенных клерков, не разденешь, а уж святош и вовсе трогать невыгодно. Повернутся, уйдут - и всё дело насмарку! Поэтому офицеры Трибунала сбились с ног, выуживая по кабакам, торговым лавкам и борделям информацию о настроениях перед выборами, и возможных вариантах террора.

Много чего нашли, арестовали заодно конокрадов, фальшивомонетчиков и парочку шпионов из соседних городов. Накрыли даже крупную банду налетчиков из… Минеральных вод.

Худо-бедно до выборов дожили.

Коваль, в бытность научным сотрудником пятого отдела, раз шесть выезжал на симпозиумы и всяческие конференции. Иногда бывало полезно, иногда довольно скучно, но никогда не доходило до такой парилки, как сегодня. У него вылетело из головы, что в отсутствие электричества не функционирует ни одна система вентиляции. Отпирать настежь окна он сам же и запретил, из соображений безопасности. Невзирая на двойной ряд вооруженного оцепления тысячи четыре зевак расположились на травке с раннего утра, а к обеду их число утроилось.

– Боишься? - мимоходом спросил Свирский, направляясь на свою скамью. - Не бойся, помираем один раз!

– Тебе хорошо, - пожаловался Коваль. - Тебя в любом случае выберут в Старшины, потому что ты умный!

– А ты какой? - изумился Левушка.

– А я - просто начальник, - вздохнул Артур. - Начальником может быть всякий, а толкового Старшину книжников днем с огнем не сыскать…

С Левой пришел брат Аркадий, Старшина топливной палаты, долго тряс губернатору руку и бормотал соболезнования.

Подтянулись братья Абашидзе, веско и вежливо поздоровались, демонстрируя окружающим, кого они считали и будут считать губернатором при любом исходе выборов. Под шепоток зала занял свое место смуглый красавец Орландо, неделю назад назначенный Ковалем Старшиной промышленной палаты. Артур очень переживал, что итальянец плохо говорит по-русски. Если бы эти твердолобые олухи в зале могли его понять и оценить масштаб затеваемых строек!..

Еще сильнее зашумели, когда в зале объявился собственной персоной бывший папа Эрмитажа, Михаил Рубенс, да еще под ручку с мамой Кэт. У обоих давно не было официального права голоса, но все прекрасно представляли, каким они пользуются влиянием. Особенно Рубенс, чей внучок уже лет пять был секретарем у губернатора.

На местах для почетных гостей собралось немало уважаемых личностей. Знатные горожане подталкивали друг друга локтями, шепотом называя имена.

– Взгляните, какого мрачного деда под руки несут. Сам предводитель чудских Озерников пожаловал!

– А как вам тот, в красной папахе? Это же нижегородский Голова, клянусь вам!

– А вон, на балконе, выборгские и лужские!

– Господа, а этот здоровяк, Карапуз, что он тут делает? Он ведь всего лишь капитан пограничной стражи?

– О, вы не слышали последних новостей! Это прежде он был капитан, а нынче у него право голоса от всех чингисов…

– А вот и наша чародейка!

– Да кто же, кто?

– Да умница французская, что пули без боли достает. Тряпку тебе на нос кладут, и спишь. А как проснешься, уже все пули вынули! Сказывают, к ней на операции даже казацкие атаманы с Ростова едут…

– Так она же не лекарша вроде, а химик…

– Тем более! Скоро вместо мамы Роны в Питере будет. Ей губернатор целый дворец выделил и лекарей лучших в помощь, и училище химическое учредил.

– А где же митрополит? Где Онуфрий, господа? Вроде все соборники расселись, а никого из Лавры не вижу…

– Вы, любезный, отстали от жизни в Ломоносове! Онуфрия давно сняли…

– Да когда же? Да кто его снял?

– Так свои же и сняли! Месяц назад прошел областной Собор. Патриарха нового выбрали, и прочих новых отцов… Теперь совсем другие верховодят; патриархом Василия избрали. Он личный духовник супруги Кузнеца…

– Ах ты, господи! Ну, тогда понятно, откуда ветер дует!

– Нет, дружище, ничего вам не понятно. Он же теперь патриарх, над всей Русью суд будет вершить!

– Да как же это, над всей Русью? Ведь у соседей свои попы найдутся. Кто же Василия на Урале слушать будет?

– Не советую так громко… Это вам не Ломоносов, сегодня такие дела затеваются… Я вам так скажу - будут Василия слушать, никуда не денутся!

– Постойте, а это что за личности?

– Господа, не шумите, ничего не слышно!

Миша Рубенс ударил в гонг и через рупор объявил о присутствии делегации Верховного польского воеводы.

– Ох ты, дьякон в красной рясе-то, важный какой, а глазенки так и горят!

– Это не ряса, любезный, а сутана. И не дьякон, а епископ Варшавский, Станислав. Говорят, недавно выбрали…

– А еще говорят, что он приятель нашего губернатора.

Внезапно разговоры смолкли, по залу пронесся шумный вздох. Люди привставали на скамейках, чтобы лучше видеть гостевую скамью. Рядом с официальной делегацией Берлина и представителями немецкой фактории появились несколько удивительных, низкорослых людей в черных очках и низко надвинутых черных шляпах.