– Почти готово, – сообщила Биккерс. – Теперь как можно дольше не трогай рану. Костыль тебе не нужен, но найди пару кроссовок и ходи несколько дней в них. Сапоги пока не надевай. Твоя рана не такая страшная, как у твоей милой лошадки. Так, глубокая ямка, и все.

– Но сейчас мне кажется, будто ты ковыряешь меня до кости раскаленной кочергой.

– Да, понимаю, потерпи. Ты ведь сильный, здоровый мальчик. – Биккерс шлепнула его по коленке. – И почти такой же красивый, как твоя лошадь. От боли можешь принять что-нибудь, что продается без рецепта. У тебя ведь припасено и что-нибудь более сильное, ты сам мне говорил.

– Нет, не говорил.

– Ладно, я выпишу тебе, а завтра увидимся.

– Спасибо.

Биккерс, кивнув, выбросила перчатки.

– Хотелось бы знать, какой сумасшедший негодяй выстрелил в такую чудесную лошадь. Но, может, он стрелял в тебя, а досталось лошади. – Она собрала свою сумку и кивнула Тейту: – Твоя очередь.

Шериф подошел к Коллену:

– Ты можешь поговорить со мной, Кол?

– Да, но сначала и правда выпил бы пива.

Рори протянул ему бутылку:

– Вот, принес тебе. Пойду домой и скажу всем, что у вас с Сандауном все в норме.

– Спасибо.

Коллен пил долго и неторопливо. Наконец он повернулся к шерифу:

– Я расскажу тебе то, что знаю. Работал немного дольше, медленно ехал домой. Был приятный вечер. Я решил дать Сандауну пробежаться, мы приближались к первому изгибу дороги Черного Ангуса. Он только-только перешел на галоп. Я почувствовал, как пуля ударила в меня, и тут споткнулся Сандаун. Мне пришлось его подгонять. Ему было больно, но мы ехали по открытому полю, а я не хотел получить еще одну пулю. И я подгонял его, пока мы не укрылись за деревьями. Я слышал, как чей-то квадроцикл сорвался с места и уехал.

– Ты уверен в этом? Может, пикап, мотоцикл?

– Я знаю разницу. Квадроцикл. Возможно, мотовездеход. Он ждал, когда мы проедем поворот, чтобы попасть наверняка, потому и был там. Иначе почему он не выстрелил, когда мы просто стояли или двигались медленно? Мы перешли на галоп, и это, вероятно, сыграло свою роль. Ему пришлось быстро менять угол, компенсировать. Похоже, не слишком умелый стрелок.

Коллен снова долго пил пиво, прежде чем сказать:

– Как мне подсказывает память, Гаррет Клинток всегда неважно стрелял. Хотелось бы знать, есть ли у него вездеход.

– Предоставь это мне.

Коллен сунул пиво Бодин и встал. От гнева его глаза стали похожи на штормовую тучу с ярко-синими вспышками.

– Ты видишь эту лошадь? Я люблю Сандауна как брата. Какая-то сволочь прячется среди деревьев, хочет подстрелить меня и попадает в мою лошадь! Я не оставлю это безнаказанным.

– Если ты отправишься к Гаррету, мне придется посадить тебя под арест за посягательство на личность, но это случится после того, как он надает тебе пинков по заднице, ведь ты не можешь переносить вес на раненую ногу. Или ты думаешь, что я спущу ему это, если он действительно виноват?

– Нет. А ты думаешь, если он это сделал, я сам ему спущу?

Тейт вздохнул и потер лицо.

– Я разберусь с этим. А ты не делай глупостей.

Шериф уехал, а Коллен снова сел, поскольку нога горела и пульсировала, словно больной зуб.

– Я позабочусь о Клинтоке вместо тебя, – сказал Чейз.

Коллен взглянул на Чейза и покачал головой:

– Знаю, ты можешь, но я должен сам разобраться с этим. Тейт прав: сейчас Клинток надает мне пинков. Так что я просто подожду несколько дней.

– К тому времени шериф посадит его за решетку. У Клинтока есть вездеход.

Коллен кивнул:

– Рано или поздно он появится. Я подожду.

– Ладно. Я принесу тебе спальник.

– Два спальника! – крикнула Бодин брату, когда тот уходил.

Чейз вышел, а Коллен посмотрел на нее:

– Ты собираешься тут спать?

– А ты как думал?

Он снова встал и прижал ее к себе.

– Глупая, зачем ты поехала туда? У меня просто зла на тебя не хватает, но не в моих правилах наказывать женщин.

– Хорошо. И мне не хочется пинать тебя в зад за твою беспечность. Лучше я принесу тебе тарелку, которую Клементина наверняка согревает в духовке, и еще пива. Пару бутылок и пару таблеток мотрина.

– Четыре.

– Четыре, – согласилась она.

– Бодин. – Коллен положил голову ей на плечо, как до этого Сандаун – ему. – Я страшно испугался.

– Знаю. – Она понимала: он испугался не стрелка, а впал в панику из-за опасения потерять лошадь. – Сейчас я принесу тебе ужин.

Она ушла, а он, хромая, снова вернулся к Сандауну.

Он подумал, что едва не остановился, желая нарвать букетик для Бодин.

Зря не остановился.

Бодин проснулась и обнаружила, что она лежит прижавшись к Коллену. Само по себе это стало привычным, но то, что они оба положили голову на грудь Сандауна, добавило картине совершенно новый элемент.

Они спали лучше, чем она ожидала, ведь они оставили свет включенным на случай, если спешно придется оказывать медицинскую помощь Сандауну. В стойле пахло сеном, лошадью и антисептиком.

А конь храпел.

Бодин восприняла это как хороший знак, осторожно высвободилась и села. Посмотрела на телефон – пять пятнадцать. Совсем неплохо, но ее соседи по стойлу вполне могли поспать еще пару часов.

Ей хотелось взглянуть на ногу Коллена, но он плотно завернулся в спальник. Тогда Бодин подползла на четвереньках к брюху Сандауна и внимательно рассмотрела его рану.

Ужасное ранение, и оно будет болеть, когда конь проснется. Но все чисто. Бодин осторожно приложила ладонь к брюху лошади – теплое, не горячее.

Она отползла назад и встала. Не удержалась от искушения, снова достала телефон и сделала парочку снимков. Она распечатает их и поставит в рамку для Коллена. Черт побери, может, даже выложит какой-нибудь из них в Интернете.

Подумав об этом и о великолепном шоу Коллена, она снова присела на корточки, чтобы сделать снимки под другим углом. Забавное фото двух друзей – спящего Коллена, закинувшего за голову руку, и Сандауна, выставившего в воздух передние ноги.

– Уже утро? – сонно пробормотал Коллен. – Серьезно?

– Почти. Спи дальше. У него все неплохо, – сказала она, когда Коллен сел. – Я осмотрела рану. Чистая, не воспалена. Дай я взгляну на твою и пойду принимать душ.

– Нормально.

– Дай посмотрю.