Вот-вот… А еще объяснить петуху, что лучше не кукарекать, маменьке – что не стоит воевать с булочниками и задирать нос, а Манрикам – что надо сменить цвета.

– Я постараюсь.

– В скором времени эта девица получит жениха, и я надеюсь, что обойдется без глупостей.

Зря надеешься. Айрис втемяшила себе в голову, что она – невеста Ворона, и не откажется от этого ни за какие сокровища. Да кто бы на ее месте отказался?

– Господин граф, – выдохнула Луиза, – когда следует ждать предложения?

– Зимой. А теперь ты при мне напишешь письмо Герарду, – папенька схватил Луизу за руку, резко притянул и шепнул, – слава Создателю, Лу, ты не дура и не сплетница, но это не повод считать глупцом собственного отца!

3

Посольская резиденция на улице Жеребца хоть и считалась одной из лучших в Урготелле, Марселю не понравилась. Не то чтобы виконт тосковал по фельпским палаццо и олларийским особнякам, но столь любимые дядюшкой Шантэри розочки и рюшечки нагоняли хандру, а лакеи в белых стеганых ливреях походили на гусаков. Марселя раздражало все, хотя причин столь дурного настроения виконт не понимал. Разве что родственничек и дождь, если верить Ворону, зарядивший не меньше чем на два месяца.

Переодеваясь к ужину, Марсель был угрюм и небрежен, но траурную ленту повязать не забыл. Не хватало, чтобы старый зануда принялся его отчитывать при Рокэ и Герарде. И чего его понесло в Урготеллу, сидел бы как человек в Фельпе среди цветов и «пантер», так ведь нет!

– Господин посол ждут, – объявил «гусак». Валме поправил шейный платок и спустился в обтянутую персиковым атласом малую столовую. Стол был накрыт на троих, значит, порученцев в доме Шантэри держат в строгости, и на том спасибо. Дядюшка уже возвышался над кастрюлями, кастрюльками, мисками и соусниками. Старый дипломат вырядился, словно для приема, и рожа у него была самая занудная.

Валме пожелал доброго вечера и уселся на обитый местным бархатом стул. Часы пробили девять, и появился Рокэ. Дядюшка мог быть доволен – на Вороне не было ни единой цветной нитки. Черный бархат оживляла лишь знаменитая Полуночная цепь.

– Добрый вечер, сударь, – Рокэ слегка наклонил голову, кажется, он решил следовать этикету. – Добрый вечер, Марсель. Дождь, я вижу, льет по-прежнему.

– Это только начало, – Франсуа Шантэри принялся приподнимать крышки со стоящих на столе блюд, возвещая: – Сердца перепелов в гранатовом соусе… Паштет по-ардорски… Горячий урготский сыр…

– Я доверяю вашему вкусу, граф, – заверил Ворон, – но сейчас меня больше занимает ваш нюх. Нас подслушивают, и если да, то кто?

– В этом мире нельзя ни за что ручаться, – дядюшка положил себе немного паштета и сердец, – но я принимаю меры. К тому же от нас ждут разговора тет-а-тет, а стол сервирован на троих. Это должно охладить пыл шпиона, если он, разумеется, в доме. Марсель, мальчик мой, мне, право, очень неприятно, но мы были бы тебе весьма признательны, если бы ты прошел в овальный кабинет. Дверь за ширмой с двумя пастушками. Разумеется, ты можешь взять с собой со стола все, что захочешь.

– Останьтесь, виконт, – Рокэ поднес к глазам бутылку. – «Черная кровь» 374 года… Неплохой выбор.

– Простите, если я вас неверно понял, – Шантэри отправил в рот парочку перепелиных сердец. – Мне показалось, вы хотите совместить ужин с беседой на, ммм…. некоторые темы.

– Хочу, – Алва ловко разлил вино. – Нас с вами нельзя назвать близкими знакомыми, граф, но мы в одной лодке, а она дала течь.

– Мне говорили и о вашей скрытности, и о вашей откровенности. Вы хотите, чтобы сын моего старого друга и родственника присутствовал при нашем разговоре?

– Да. Я знаю Валме лучше, чем вас. Мы вместе воевали и вместе развратничали. Это сближает. О вас я знаю лишь со слов графа Рафиано, он вас весьма ценит.

– Похоже, герцог, я удостоен встречи с вашей откровенной ипостасью. Итак, чем могу служить вам и Талигу?

– Что слышно из Олларии? Как вы, без сомнения, догадались, от меня и Савиньяка смерть Сильвестра скрывали столько, сколько могли.

– Вы не удовлетворены письмом нового кансилльера и королевским рескриптом, которые я имел честь вам вручить?

– Отчего же, они довольно поучительны, но все познается в сравнении. Экстерриор упоминал, что вы немного доплачиваете шпионам Фомы, которые делятся с вами своей добычей. Рафиано находил это остроумным.

– Я польщен. – Дядюшка пододвинул Рокэ изящный серебряный соусник: – Умоляю, только с этой подливой! Итак, вы хотите знать, насколько правдивы письма Манрика и что происходит в Олларии? Начну с самого главного. Я не сомневаюсь, что его высокопреосвященство скончался от естественных причин. Насколько мне известно, тело обнаружили утром в кабинете у полок с книгами. Судя по всему, кардинал доставал труды Авесалома Кубмария. Смерть была мгновенной. Его высокопреосвященство не оставил никаких важных документов, кроме письма для вас. Или же их не нашли. Дальнейшее представляется чудовищным нагромождением случайностей и совпадений.

– Вот как? – Алва замолчал, пытался распробовать то ли соус, то ли новости. – Вы правы, восхитительно. Если не ошибаюсь, ваш повар увлечен эстрагоном… Так какие случайности вы имели в виду?

– Вы тонкий ценитель, герцог. Что до совпадений, то судьбе было угодно, чтобы в Олларии не оказалось ни экстерриора, ни вас, ни Салины, ни Ноймариненов, ни Савиньяков, ни Альмейды, а стоящие в непосредственной близости от столицы полки были сформированы недавно на средства, изысканные тессорием Манриком.

– О причинах отсутствия Салины, Альмейды, Эмиля Савиньяка и себя я догадываюсь, – заметил Алва. – Марсель, вы решили уморить себя голодом? Это один из самых отвратительных способов самоубийства.

– Вот еще, – возмутился Валме, хватаясь за нож. – Просто я не умею одновременно ужинать и скорбеть о бедах отечества.

– Учитесь, – посоветовал Ворон, – иначе заработаете несварение. Итак, граф, куда же и когда делись Резервная армия и Лионель Савиньяк и кто принял столичный гарнизон? Последние заслуживающие доверия известия я получил в начале месяца Летних Волн.

– Фома знает больше вас на целый месяц. Ваше здоровье, герцог!

– Я никогда не сомневался в Фоме, – Алва улыбнулся одними губами и поднял бокал: – Ваше здоровье, граф.

– Итак, возвращаемся в месяц Летних Волн. – Франсуа Шантэри отрезал кусочек темно-красного мяса и капнул на него соусом. – Его величество получил депешу о победе на море и пришел в неописуемый восторг. Насколько мне известно, он больше месяца был занят исключительно статутом нового ордена и созданием эскизов орденских знаков. К вашему возвращению, без сомнения, все будет готово. Получить эскиз шпионы Фомы не смогли, его величество оберегает государственные тайны весьма тщательно. Здоровье его величества.

– Создатель, храни Талиг и его короля. Итак?

– Итак, становилось очевидно, что Дриксен и Гаунау воспримут ваши победы менее восторженно. Поступили сведения о том, что они намереваются разыграть каданнскую карту. Бывшая Южная армия по вашему приказу была выдвинута к каданской границе, но его высокопреосвященство счел необходимым ее усилить за счет трех полков Резервной армии. Таким образом, границы Талига оказались на надежном замке, но его высокопреосвященство волновали ключи. В частности, вызывал сомнения Симон Люра, и его заменили на Лионеля Савиньяка. Предлогом послужила дуэль, на которой был легко ранен Леонард Манрик. Люра отозвали в столицу. Временно исполняющим обязанности командующего гарнизоном Олларии стал полковник Морен. Разумеется, герцог Ноймаринен в сложившейся ситуации не мог оставить север, а граф Рафиано отбыл в Ардору, чтобы принять участие в церемонии, посвященной совершеннолетию наследника. Что до Людей Чести, то они в подавляющем большинстве разъехались по своим имениям. Остались лишь те, кого задержали придворные обязанности.