попадали в парламент в каче­стве членов немецких либеральных или социалистических партий, были связаны догмою отрицания еврейской нации и уже по своему мандату не могли считать себя ее представителями. Во время прений по еврейскому вопросу они очень редко выступали, предпочитая бо­лее авторитетные выступления лидеров своих партий, но национал-либералы молчали, а среди прогрессистов или свободомыслящих уже не было таких горячих защитников равноправия, как прежде Риккерт и Рихтер. Социал-демократический депутат рейхстага (в сессии 1902-1906 гг.), Эдуард Бернштейн, был в то время еще да­лек от интересов еврейства, но нечто от библейского этического со­циализма было в его учении «ревизионизма», в стремлении заменить в марксизме абсолютный принцип классовой борьбы идеей «со­трудничества классов» и водворить таким образом социальный мир.

В еврейских общинах Германии все еще стояли друг против дру­га либералы и ортодоксы, окаменелые памятники былых реформа­ционных битв. В конце XIX века радикалы реформы в Берлине под­няли агитацию с целью ввести воскресное богослужение в синагогах для тех, которые по своей профессии не могут отдыхать и посещать синагогу по субботам. Против этого восстали не только ортодоксы, но и умеренные либералы. Возгорелась страстная полемика между сторонниками и противниками «второй субботы». Петиция радика­лов была отклонена раввинами и большинством членов «собрания представителей» берлинской общины (1898). Через десять лет была сделана новая попытка оживить религиозный либерализм. Создан­ное в 1908 г. «Объединение либерального еврейства» («Vereinigung fur das liberale Judentum in Deutschland») поручило комиссии из равви­нов и ученых мирян составить перечень основных принципов иуда­изма (Richtlinien), совместимых с современным миросозерцанием. Проект установил три обязательные догмы: единый чисто духовный Бог справедливости и любви, богоподобие человека в смысле стрем­ления к духовному совершенству, единое человечество, как совокуп­ность детей Божиих, и приближение его к мессианскому идеалу мира и справедливости на земле. Из практических законов иудаизма про­ект оставлял в силе обряды обрезания, субботы и праздников и сме­шанное богослужение на еврейском и немецком языках. Однако и этот проект сокращенного иудаизма не был одобрен на конферен­ции объединения в Познани в 1912 году: опасались усиления религи­озного раскола.

Более воинственною оказалась та «ортодоксия разрыва» (Trennungs-Orthodoxie), которая в общинах давно стремилась отде­литься от «совета нечестивых» реформистов. В том же 1912 г., когда либералы отказались от новой реформы во избежание раздоров, не­примиримые ортодоксы Германии, Австрии и России созвали в Ка­товице съезд раввинов и мирян, на котором была учреждена всемир­ная организация «Агудас Исроел» («Союз Израиля») для объедине­ния всех «верных закону» и «устройства жизни в духе Торы». Под Торою тут подразумевался весь исторический балласт, от казуистики Талмуда до конституции «Шулхан-аруха». Наступившая скоро вой­на помешала «Агуде» широко развернуть свою деятельность, но после войны эта «воинствующая синагога», имевшая свои центры во Фран­кфурте и Варшаве, Вене и Иерусалиме, повела систематическую борь­бу уже не против ослабевших либералов, а против нового националь­ного движения, в особенности сионизма, поскольку оно не шло под знаменем ортодоксальной Торы.

Влияние национального движения сказалось в том, что даже среди немецких ассимилянтов пустила корни еретическая для них раньше идея солидарности евреев всех стран. Близость Германии к гнездам еврейского горя побудила берлинцев создать организацию с целью оказания помощи евреям Восточной Европы и Ближнего Востока, в особенности Палестины. В 1901 г. был учрежден в Берли­не «Союз помощи немецких евреев» («Hilfsverein der deutschen Juden»), главным деятелем которого стал энергичный боец против антисеми­тизма, публицист Пауль Натан. С первых же шагов союз столк­нулся с такими катастрофами, как кишиневский погром 1903 г. и все­российские погромы 1905 г., и в борьбе с последствиями этих несча­стий обнаружил чрезвычайную энергию: через союз прошли милли­онные суммы, собранные в Германии и других странах в пользу раз­громленных. Натан ездил в Петербург для объяснений с министрами Витте и Столыпиным, но ничего не мог сделать для смягченна юдо­фобского курса. С тех пор «Союз помощи» сосредоточил свою дея­тельность на помощи эмигрантам из России и на учреждении еврейс­ких школ на Ближнем Востоке, особенно в Палестине. Здесь бер­линские культуртрегеры соперничали с парижскими: они стреми­лись онемечить еврейскую школу, как парижский «Альянс» стре­мился ее офранцузить. К этому берлинский союз был вынужден в силу взятых им на себя перед германским правительством обяза­тельств в деле распространения немецкой культуры в Азии, где Германия тогда стремилась усилить свое влияние постройкою Багдадской железной дороги. В 1912 г. Hilfsverein приступил к ус­тройству «техникума» в Палестине для поощрения промышлен­ности растущего там еврейского центра, но тут вышло столкнове­ние между руководителями союза и сионистами из-за языка пре­подавания (дальше, § 53).

Политическое положение евреев в самой Германии оставалось неизменным до конца эпохи. Еще за два месяца до вспышки миро-

вой войны в рейхстаге и в прусском ландтаге шли обычные прения по запросам о нарушении еврейского равноправия. В ландтаге вождь радикальных социал-демократов Карл Либкнехт отметил антисемит­скую политику министерства народного просвещения, которое не назначало на вакантные кафедры профессоров из выдающихся по своим научным заслугам еврейских доцентов. В рейхстаге всплыла опять старая тема о недопущении евреев в офицерство. На этот раз военный министр ответил, что такое отношение к евреям дей­ствительно противно конституции и что на будущее время отли­чившиеся евреи будут по возможности зачисляться в офицеры ре­зерва. Это было сказано в начале мая 1914 г., а через три месяца десятки тысяч еврейских солдат двигались в рядах германской армии к русской и французской границам, чтобы приобщиться к morituri мировой войны...

§ 46 Австро-Венгрия (1901-1914)

В раздираемой национальными распрями империи Габсбургов двухмиллионное еврейское население[32] находилось и в начале XX века пока в положении непризнанной нации, которую тянули в свои ряды борющиеся стороны и награждали толчками «друзья» и враги. В не­мецкой Австрии, особенно в Вене, пангерманский антисемитизм по­жинал плоды многолетнего труда. Под маскою «христианского со­циализма» он хозяйничал в городском управлении столицы, при бур­гомистре Люэгере, и задавал тон в нижнеавстрийском ландтаге. В Га­лиции царил антисемитизм польский, давивший евреев в области экономической и стремившийся обезличить их в политической. Пользуясь еврейскими голосами на выборах в рейхстаг и сейм в ущерб русинам, польский режим в Галиции сеял рознь между обеими угне­тенными им нациями. В Богемии евреи, памятуя эксцессы 1897 года, осторожно лавировали между чехами и немцами и официально при­числяли себя к чешской национальности в тех округах, где она со­ставляла большинство населения. Система «причисления» к чужой нации вызывалась по-прежнему тем, что австрийский закон не при­знавал евреев особой национальностью и ее разговорный язык — идиш галицко-буковинских масс — обиходным народным языком. Этим пользовались поляки, включая сотни тысяч еврейских избира­телей в состав своей национальной курии и