— Я слышал, но что из этого следует? Между прочим, коронер умер, так и не завершив аутопсию. Мало ли что он мог сказать и что могло ему померещиться, когда он, усталый, проводил вскрытие в конце своей смены, собираясь продолжить работу на следующий день? Я его преемнику еще не звонил, но хочу заметить, что эти слова могут означать что угодно и ничего не доказывают.

— Может, и ничего. Но вывод о том, что органы у него были как новенькие, свидетельствует скорее о вдумчивом наблюдении, нежели о его отсутствии. Если бы коронер, к примеру, был ленив или непрофессионален, делал свою работу спустя рукава, то скорее всего сообщил бы о теле Пюхапэева обычные сведения, то есть упомянул об общей возрастной изношенности организма. С какой стати опытному коронеру делать заявления, которые потом можно с легкостью опровергнуть?

Неплохой аргумент. Я по крайней мере не нашел, что на него ответить. Да и Джо тоже.

— Предмет седьмой, — продолжил профессор. — Лист бумаги с составленным от руки списком из пятнадцати сакральных материальных объектов. Это алембик, башня, золотой нэй, серебряный нэй, триптих «эфиоп», синьцзянский ларец из слоновой кости, «Плачущая королева», шенг, «радужная пыль», «Клетки кагана», «Белый медик», «Красный медик», «верблюд» Идриси, «Восходящее солнце», «Солнце и его тень».

— Радужная пыль? — медленно, чуть ли не по слогам произнес Джо исполненным презрения голосом.

— И что такое «медик»? — осведомился я.

Профессор Джадид одарил нас снисходительной улыбкой.

— Я тоже не очень хорошо представляю себе, что такое «радужная пыль». Однако убежден, что это куда более важная вещь, нежели вы, судя по вашему скептическому тону, полагаете. Что же касается слова «медик», вспомним хотя бы имя Медико Чвалианидзе — очаровательной грузинской женщины, которая пела с хором в соборе Святого Кирилла. Ты помнишь ее, Джозеф?

— Я не хожу в церковь, дядюшка Аб, или ты забыл? Я играю за другую команду.

— Разумеется. И как я только мог упустить это из виду? Причуды стариковской памяти. Ну а если серьезно, полагаю, в список внесены названия неких древностей, которыми Яну удалось завладеть. Обратите внимание на контрольные значки в виде крестиков справа от каждого наименования. Они проставлены в разной манере, разными ручками и чернилами. Это наводит на мысль, что вещи собирались и приобретались в течение длительного времени.

— Господи, Аб! Тебе следовало бы работать копом…

— Ты мне льстишь, Джозеф. — Профессор достал из портфеля шесть переплетенных в кожу чековых книжек. — Предметы с восьмого по тринадцатый: чековые книжки, выписанные на Ситибанк, Барклайз, АБН АМРО, а также на швейцарский банк, банк Каймановых островов и банк Лихтенштейна. В каждую книжку вложена инструкция по депозиту. Можно заметить, что в трех последних книжках чеков в общепринятом смысле этого слова нет. Возможно, в этих банках, чтобы получить вклад, требуется лично предстать перед директором — но я могу и ошибаться. В любом случае банки трех последних стран пользуются наибольшей популярностью у клиентов, которые предпочитают скрывать свои доходы или отмывают деньги.

А вот теперь мы подобрались к кое-чему действительно интересному. Номер четырнадцатый, как вы можете видеть, представляет собой еще один бумажный лист. Я прочитаю, что Ян здесь написал. Между прочим, я совершенно уверен, что это его почерк.

Все это истинно, не содержит ни слова лжи и абсолютно достоверно.

То, что выше, уподобится тому, что ниже, а то, что ниже, уподобится тому, что выше, и так сотворятся чудеса при посредстве одного вещества.

Коль скоро из одного понятия посредством мыслительного процесса можно вывести несколько новых, так и из одного вещества можно получить другие путем адаптации.

Отец его — солнце, а мать — луна.

Ветер выносил его в своем чреве, а земля его вынянчила.

Оно суть отец всех чудес и чудесных превращений, какие только происходят в этом мире.

И власть его совершенна.

Если оно попадет на землю, то отделит материю земли от материи огня, тонкое от грубого.

При правильном подходе оно может воспарить от земли к небесам.

И вновь оно вернется на землю, соединяя в себе силу высших и низших элементов.

Оно будет обладать силой и светом всего мира, а темнота и мрак отлетят от него.

Это вещество суть средоточие всех главных сил, поскольку способно преодолеть любую тонкую субстанцию и пронизать любую твердую форму.

Так был создан мир.

Все произошло в результате чудесных превращений согласно этому методу.

Я знаю метод и зовусь Гермес Трисмегист, поскольку соединяю в себе три составные части мудрости мира.

Вот что я должен сказать относительно завершения операции «Соль».

— Что за хренотень? — осведомился Джо, выражая и мое мнение.

— Это Холмьярдов перевод «Изумрудных скрижалей», каковые известны также под названием «Изумрудной таблицы» или «Табулы Смарагдина» и представляют собой один из основополагающих текстов средневековых алхимиков. К сему прилагаются переводы этого текста на немецкий, фарси, арабский и иврит. Далее следуют шестнадцать строк на кириллице и двух разных вариантах санскрита, которые я прочесть не в состоянии, но готов поручиться, что это тоже переводы упомянутых «Изумрудных скрижалей». Назовем их предметами с пятнадцатого по двадцать первый — надеюсь, вы еще не сбились со счета?

Профессор сложил руки на столешнице и посмотрел сначала на меня, затем на Джозефа, а затем снова на меня. Глаза у него сверкали, а на губах расплывалась улыбка. Поулыбавшись, он достал из портфеля переплетенную в зеленую кожу книгу с готическими надписями на корешке и обложке.

— Несомненно, вы оба заметили, что стоявшие на полках у Яна книги изданы на множестве разных языков. Сомневаюсь, однако, что вам удалось определить общую тему этого пестрого собрания. Между тем все эти книги в той или иной степени посвящены практике и истории алхимии. Значительная их часть имеет непосредственное отношение к «Изумрудным скрижалям» или алхимическим традициям, известным под названиями герметизм, герметицизм или гностицизм, суть которых также отражена в этих «скрижалях».

Данная книга представляет собой раритет, о котором я много слышал, но никогда не видел. Догадываетесь почему? Нет? Да потому что это одна из всего лишь трех отпечатанных копий. Предположительно один экземпляр находится где-то в Германии, другой сгорел в бункере Гитлера, а третий, как выяснилось, стоял на полке этажом выше моего кабинета… Мне такое никогда бы и в голову не пришло.

— И что же это, черт возьми? — спросил Джо.

— Это личный дневник Фолкера фон Брейтцлунга — одного из астрологов Гитлера. Только не смейтесь. Да будет вам известно, Гитлер уповал на оккультные практики больше, нежели какой-либо другой западный лидер, и переплюнул в этом смысле даже миссис Рейган. — Профессор сделал паузу и улыбнулся. — Или ее мужа… Многие исследователи вообще не верят в существование этой книги, и если бы не меты времени, специфический шрифт, бумага и прочие свидетельства, я бы тоже принял ее за подделку. Возможно, в конечном счете это все-таки подделка, но выполненная столь качественно, что уже из-за одного этого представляет большую ценность. Вот послушайте… — Профессор открыл книгу на странице, заложенной полоской желтой бумаги. — «Фюрер снова спросил меня о большом зеленом камне: действительно ли он способен сделать то, о чем я говорил. Я сказал, что у меня нет никаких сомнений. Всякий, кто обладает контролем над зеленым камнем и знает, как с ним обращаться, не встретит на своем пути препятствий, с которыми не смог бы совладать. Я опять сказал ему, что этот камень, если верить получившим распространение еще в древности слухам, находится где-то в Эстонии. На это он ответил, что Советы собираются наложить лапу на все три Прибалтийские республики, но он, фюрер, даже если власть там и перейдет в руки этих мерзких атеистов, не пожалеет усилий для поддержания патриотически настроенных групп населения, принадлежащих к германской нации, дабы при их посредстве отыскать этот камень». И наконец, — сказал профессор, закрывая книгу и извлекая из портфеля сложенный в несколько раз бумажный лист, — мы переходим к предмету под номером двадцать два. — Он осторожно развернул бумагу и продемонстрировал зеленую стекловидную пыль, которую я обнаружил на дне сейфа Пюхапэева. — Полагаю, что Ян — или как там еще его звали — каким-то непостижимым образом разыскал-таки знаменитый изумруд, олицетворяющий «Изумрудные скрижали». Полагаю, он собирался его продать или даже торговать его могуществом по частям.