— Не готов? Хватит дрыхнуть! На том свете выспишься. Того и гляди, светать начнет… Собирайся живо, будешь вскрывать несгораемый шкаф. Орудия производства не забудь.

Внизу в полумраке ждал извозчик с уставившимся в одну точку перед собой безмолвным Туркменом.

Таким образом, в крытый возок сели втроем, не считая кучера.

Для адвоката как гром прогремел среди ясного неба, когда подъехали почему-то к ломбарду, который находился в двух кварталах от Нобелевского городка и намеченного объекта нападения — ссудной кассы, где бандитов, по всем расчетам, уже должны были поджидать предупрежденные полицейские. Вместо жандармов возле ломбарда троицу главарей уже ждала Никаноровна и несколько незнакомых боевиков, которые поприветствовали «Кесарева». Он сообразил, что это остатки банды Челбогашева. Присмотревшись, «шнифер» с удивлением заметил среди них молодых женщин.

— Я решил все переиграть, — пояснил Яхонт Кесареву. — Будем брать ломбард. За этим евреем-барыгой солидный должок. Тем более возле кассы Нобеля полно фараонов. Кто-то определенно скурвился — опять стуканул. Пораньше бы выследить крысу и удавить! Сейчас не скакали бы мы с места на место… Вот сыскные таксы среди своих давно унюхали бы.

Как только вблизи ломбарда появился Яхонт, будто по какому-то тайному знаку тут же с разных концов улицы, из подворотен, подъездов к дверям означенного залогового учреждения стеклось еще с дюжину деловых людей.

Яхонт кивком головы подал условный знак к началу действий. Четверо его «товарищей» тут же встали «на шухер», остальные зашли в помещение. Яхонт толкнул «Кесарева», идущего впереди, под локоть:

— Где маска?! Почему все еще без маски?

«Если бы этот моральный пигмей знал, что я всегда в маске, как тот несчастный французский дофин — узник собственного братца!» — горько усмехнулся правовед, не раскрыв и рта.

Все происходило очень быстро; бандиты действовали слаженно, организованно, четко зная свое дело: входя, моментально надели черные маски и достали внушительных калибров «стволы». Яхонт коротко скомандовал:

— Все на пол! Лежать тихо. Не будет ора — никого не тронем.

Бедняги, в основном клиенты, заохали, но стали ложиться. Часть налетчиков держала их под прицелом; кто-то принялся быстро шарить по шкафам и полкам, доставал заложенное серебро и золото. Яхонт пошел к кассе, «барышни» со знанием дела обходили лежащих и доставали из сумок и карманов деньги, завернутые в платочки, худенькие кошельки и солидные пухлые портмоне.

— Чего встал как пень? Займись сейфом, — вполголоса приказал Яхонт «Кесареву».

Когда «экспроприаторши» подошли к какому-то бледному человечку в запотевших круглых очках, в форме трамвайного кондуктора, тот начал орать, срываясь на кашель:

— Ничего я вам не отдам! Кругом мерзавцы! Я пальто покупал за двадцать пять целковых-кх-кх… а получил всего четырнадцать с полтиной и жалкую копейку в придачу — издеваются как хотят над трудовым челове… кх-кх-м! Почти новое пальто! Ни Бо-кх, ни царь вам всем не указ, а мы, видать, сами себе защита-кх! — сказав это, он вскочил, рванул за ножки скамью.

Один из боевиков выстрелил в упор. Чахоточный затих, и миловидная грабительница без тени замешательства достала у мертвого деньги.

Занятые несчастным протестантом «георгиевские кавалеры» не заметили, как сам управляющий ломбардом проломил-таки своим грузным телом окошко дальней кладовой, и выскочил во двор:

— Вей! Ггабят! Полиция!

Один из стоявших «на стреме» уложил его наповал.

Однако и крики, и выстрел услышали — выше первого этажа дом был жилой. Кто-то в ужасе выглядывал в форточки, зажигал свет. Бдительный «ахмет» выбежал из своей дворницкой через подворотню на улицу:

— Ой, полиция! Человек убивают! Грабят тута! На помочь, бачка!

Он добросовестно, что было сил, свистел в свисток. Теперь уже сам Яхонт угомонил его метким выстрелом через стекло. Началась непредвиденная суматоха и в ломбарде…

«Кесарев» в сопровождении Никаноровны и еще несколько «чеболгашевских» вошли в комнату, находящуюся за основным помещением ломбарда. Никаноровна прямиком направилась к шкафоподобному, в каких-то чугунных завитках на «львиных» лапах, почти как избушка на курьих ножках, занимавшему здесь главенствующее положение сейфу. Не удостоив своим вниманием рычажки и колесики с выгравированными на них цифрами и латинскими буквами, не произнося никаких заклинаний Бабы-яги, вполне современная бабка просто достала ком столярной замазки и прилепила ко дну взрывчатку.

Отойдя на шаг, она остановилась перед венецианским зеркалом, занимавшим все пространство от пола до потолка. Повертевшись перед ним, принимая разные позы вроде тех, в которых изображают на парадных портретах государственных мужей, она с самым серьезным видом заявила:

— Во мне такой неустрашимый вид и в теле чудится красота и сила! Водчонки тут просто хряпнула, чтоб поддержать торжественность момента, и надо ж — на глазах мужаю!

Не слушая откровений престарелой амазонки, бандиты направились к стоявшему здесь же широченному бездонному несгораемому шкафу с закладами. Створки его были полуоткрыты, а ключ все еще торчал в замочной скважине. Должно быть, хозяин не успел его закрыть или надеялся вернуться сюда через минуту. Содержимое шкафа вызвало у них самый живейший интерес: еще бы, столько ценного барахла!

— Гляди-ка, салоп лисий! — воскликнул один из бандитов, вытаскивая нечто необъятное, насквозь пропахшее шариками от моли. — А вон горжетка, или ч…т знает что.

— Ох, мать честная, на соболях шуба! — поддержал его другой.

— Эй, Никаноровна! Глянь-ка, что за шмотка такая, накидка-обдергушка? — все еще не мог разобраться первый.

«Дама» укоризненно покачала головой.

— Эх ты, скобарь скобарем! Небось в твоей деревне манто из чернобурки и в глаза не видывали. Вот, помню, у меня роскошная ротонда была из выхухоли…

Редкозубый громила скорчился в приступе жеребячьего смеха:

— Хо! Ох-хо-хо! Вы слыхали, братва, а? Как там? Ху… вы… Сама-то тых-х-хухоль старая… Ох-хо!

Никаноровна прижгла ему язык ведьминым взглядом.

Вскоре на полу образовалась изрядная куча самых разнообразных предметов одежды. Рядом с шелковыми платьями пылились адмиральский мундир времен балканской войны с бронзовой медалью, украшенной самоотверженным девизом «Не нам, не нам, а Имени Твоему», и старомодная соломенная шляпка, украшенная искусственными цветами и райскими птичками. Кто-то напялил по самые уши цилиндр-шапокляк, поверх одежды — невообразимого лягушачьего цвета шелковый фрак и любовался на себя в зеркале, не в силах оторваться от столь чудесного зрелища.

К этому времени в помещение для «закладов» заглянули Яхонт с Туркменом, но остановились на пороге. Произошедшее вслед за этим повергло Думанского в ужас. Туркмен с неожиданным коварством, ничуть не смущаясь, принялся стрелять не сходя с места — прямо по скоплению «своих».