Мередит протягивал ее руку без слов, как автомат.

Все еще ее смотря глазами на Деймона, Елена медленно делала вдох. Ее грудь, казалось, входила в судороги, поскольку она, когда заводы сосунка имели рану их путь вокруг нее и отключали ее дыхание. Но даже сенсации в ее собственном теле не могли остановить ее. Как я могу выбрать? Думала она. Бонни и Мередит—Я люблю их обеих.

И нет ничего иного, чтобы сделать, поняла она, онемела, чувствительное иссушение от ее рук и ее губ. Я не уверена даже, если Деймон может спасти их обеих, даже если я соглашаюсь на …, подчинение ему. Эти другие- Шиничи, Мисао, даже Керолайн— они хотят видеть кровь. И Шиничи не только управляет деревьями, но и примерно всем в Старом Лесу, включая тех чудовищных мужчин- деревьев. Возможно на сей раз Деймон перехитрил себя, взял больше, чем он мог взять. Он хотел меня — но он пошел слишком далеко, чтобы получить меня. Я не могу увидеть выход.

И затем она действительно видела. Внезапно все упало на места и было блестяще ясно.

Она знала..

Елена смутила Бонни, почти в состоянии шока. Бонни смотрела на нее, также. Но не было никакого ожидания спасения в том маленьком, треугольном лице. Бонни уже приняла свою судьбу: мука и смерть.

Нет, думала Елена, не зная, могла ли бы Бонни услышать ее.

Верь, говорила она Бонни.

Не вслепую, никогда вслепую. Но верь в то, что тебе ум говорит, правда, и что твое сердце говорит тебе, правильный путь. Я никогда не позволял бы тебе идти — или Мередит также.

Я верю, думала Елена, и ее душу качала сила этого. Она чувствовала внезапную волну в пределах себя, и она знала, что пришло время идти. Одно слово звонило в ее уме, поскольку она стояла и отпустила своих захватов на стволе дерева. И что одно слово отозвалось эхом в ее уме, поскольку она нырнула головой вперед от ее шестидесятифутовой высоты в дереве.

Верить.

Пока она падала, вся жизнь промелькнула в ее памяти.

То, как она увидела Стефана в первый раз – тогда она еще была совершенно другим человеком. Внешне холодная как лед и совершенно безумная изнутри. Или наоборот? Все еще в мертвенном оцепенении после смерти родителей. Пересытившаяся жизнью и всем, связанным с парнями. Принцесса в ледяной башне. Похоть была ее оружием, ее силой… пока она не встретила его.

Верь.

Потом мир вампиров… и Дамон. И вся порочная дикость, вдруг проснувшаяся внутри нее, вся страсть. Стефан был ее опорой, а Дамон – огнем. Как бы далеко она ни заходила, он всегда мог заманить ее чуть дальше. Она знает, что в один прекрасный день они зайдут слишком далеко – они оба. Но сейчас все, что ей надо было делать – это просто…

… верить.

Мередит, Бонни, Мэтт. Их отношения, несомненно, изменились. Поначалу она не понимала, чем заслужила таких друзей, и относилась к ним не так, как стоило бы. Но они все равно не бросили ее. И сейчас она знает, что умрет за них, если это вдруг потребуется.

Снизу Бонни следила за ее прыжком. Все остальные на Ведьминской тропе следили тоже, но она смотрела именно на лицо Бонни – ошарашенной, испуганной, не верящей Бонни, жаждущей закричать, но в то же время понимающей, что никакой крик не спасет Елену от опрометчивого прыжка навстречу смерти.

Бонни, верь в меня. Я спасу тебя.

Я помню как летать.

Бонни знала, что отправляется на смерть.

Она уже предвидела это - деревья, которые двигались как люди, с их уродливыми лицами и толстыми, узловатыми конечностями - окружили небольшую группу людей в старом лесу. Она услышала рык большой черной собаки, на миг промелькнувшей в свете ее фонаря. В семье Бонни существовала одна примета, связанная с собаками: в след за рыком приходила смерть.

Теперь смерть придет за ней.

Но она молчала, даже когда доктор Альберт спросил: «Во имя Небес, что это?». Бонни пыталась быть смелой. Мередит и Мэтт были смелыми. Было в них что-то, заставляющее идти вперед даже в тех ситуациях, в которых нормальные люди убежали бы и спрятались. Они были хорошей командой. Конечно, доктор Альберт тоже был сильным и надежным, и миссис Флауэрс, решившая, что подростки являются ее собственностью и нуждаются в заботе.

Бонни тоже хотела казаться смелой. Она приподняла голову, прислушиваясь к шорохам и пытаясь найти Елену, если не с помощью слуха- то своими психическими способностями. Было трудно использовать два вида слуха одновременно. Слишком много она слышала собственными ушами: различные шорохи в тишине и шепот кустарника, в котором никого не было. От Елены не было ни звука. Даже когда Бонни начала звать ее снова и снова: Елена, Елена, Елена!

Она снова человек, наконец, с грустью поняла Бонни. Она не может меня слышать или ответить. Из всех нас она единственная, чудом сумевшая спастись.

Это было после того, как первые Древо-люди появились перед группой искателей. Казалось, детский кошмар воплотился в жизнь, когда внезапно деревья-гиганты начали двигаться, превращая длинные ветки в руки, в оружие. Все с криком пытались убежать подальше.

Бонни никогда не забудет как Мэтт и Мередит пытались помочь ей сбежать.

Древо-человек был нетороплив. Но когда они развернулись, пытаясь сбежать, оказалось, что позади стоит еще одно. И справа и слева. Они были окружены.

Они были как загнанный скот, как рабы. Тех, то пытался сопротивляться, деревья били по голове, связывали ветвями и с помощью небольшой повязки на ноге тащили за собой.

Их поймали, но не убили. Возможно, им была уготована другая участь. Не трудно догадаться какая: фактически у Бонни было много вариантов. Это была иллюзия выбора, который был уже сделан за них.

В конце, кажется после часов ходьбы, Бонни начала узнавать вещи. Они собирались вернуться в пансион снова. Теперь их туда тащат. Машина Кэролайн была снаружи. В доме горел свет, хотя несколько окон оставались темными.

Палачи уже ждали их.

И теперь, после просьб и криков, она попыталась снова стать смелой.

Когда этот парень со странной прической сказал, что она будет первой, она точно поняла что он имел ввиду и как она умрет и внезапно ей стало страшно. Но она не собиралась кричать.

Она видела неясные тени в окне, но Дамон рассмеялся, когда Древо-люди начали срывать с нее одежду. Теперь он смеялся, наблюдая как Мередит связывает садовый куст. Она не попросит у него помощи. Не теперь, когда это не будет иметь никакого смысла.

Теперь она упала на спину, ее руки и ноги были связаны, она была абсолютно беспомощной в тех лоскутах, что остались от ее одежды. Она хотела, чтобы ее убили первой, чтобы не видеть как Мередит разрывается на куски.